Начало политической деятельности
   Во время Февральской революции Батиев проявил себя активнейшим образом. Он стал председателем комитета учащихся семинарии, членом комитета всех средних учебных заведений Кинешемского уезда, «был одним из организаторов фабрично-заводских комитетов и проводником арестов консервативных элементов».
   Вернувшись в мае 1917 года домой, Батиев быстро включился в общественно-политическую жизнь Коми края. Среди членов «новых», появившихся после Февраля руководящих органов (временные комитеты и др.), в Коми крае преобладали прежние чиновники. Но появились и новые политические силы. В Яренском уезде оппозиция группировалась вокруг образованного в Яренске 6 мая 1917 года оргкомитета по созданию уездной организации партии социалистов-революционеров (председатель оргкомитета С.П.Гулынин). Первая в сельской местности Яренского уезда эсеровская ячейка возникла в Гаме. Ее организовал Батиев, ставший ее председателем. Затем организации социалистов-революционеров появились в Усть-Выми и других селениях уезда. Симпатии Батиева и многих других жителей крестьянского Коми края эсерам вполне естественны: программные требования этой партии (демократическая республика, политические свободы, социализация земли и др.) были им близки и понятны. Социалисты-революционеры были нацелены на взятие власти в уезде. Эта цель была подтверждена позднее, 30-31 июля 1917 года, на Вологодском губернском съезде эсеровской партии, где была принята резолюция об основных задачах партийной работы в губернии. Первый пункт резолюции ориентировал эсеров на «захват в руки партии всех публично правовых органов губернии» (волостных, уездных, губернских земств, городских самоуправлений, продовольственных, земельных и других комитетов).
   В мае 1917 года жители Жешартской волости на волостном сходе избрали Дмитрия Батиева делегатом на съезд крестьянских депутатов Яренского уезда. 29 мая (11 июня) Батиев и другие делегаты от волостей участвовали в заседании временного уездного комитета, на котором рассматривалось положение в уезде. Комитет был реорганизован «в желательном для крестьянства направлении». В его составе появился официальный представитель партии эсеров А.А.Черепанов, а также представители рабочих типографии, солдат, профсоюзов служащих и даже один портной. Однако председателем комитета остался уездный комиссар К.Е.Добряков.
   Как сообщал позднее (2 августа 1917 года) С.П.Гулынин, «партийная организация социалистов-революционеров должна была взять на себя организацию Яренского совета крестьянских депутатов, для чего и был созван съезд крестьянских депутатов». I Учредительный Яренский уездный съезд крестьянских депутатов открылся 30 мая (12 июня) 1917 года и объявил себя выразителем интересов всего крестьянства уезда. Избранный на съезде Яренский уездный Совет крестьянских депутатов (его членом стал и Батиев) высказался «за демократическую республику как единственно справедливую форму правления России», в поддержку Временного правительства, против сепаратного мира с Германией, но за общий мир - на основе самоопределения национальностей, без захватов чужих земель и без контрибуций. Совет не претендовал на передачу ему власти, но указал на «засилие царской, чуждой народу бюрократии» в существующих органах власти, декларировал свое «право контролировать и вмешиваться во все области местной жизни» и решительно потребовал, чтобы временный уездный комитет считался с его мнением. В те же дни проводились выборы в земскую управу, продовольственный и земельный комитеты, куда, по словам С.П.Гулынина, «удалось выдвинуть членов партии социалистов-революционеров». На съезде был создан и исполком уездного Совета из пяти человек, все - эсеры. Председателем исполкома стал С.П.Гулынин, секретарем С.А.Марков, членами - А.А.Черепанов, В.А.Исаков и Д.А.Батиев. Эсеры играли главную роль в «Яренской газете», первый номер которой вышел 20 июня 1917 года (в газете отмечалось, что она издается «при ближайшем участии Яренской культурно-просветительской комиссии, уездной организации социалистов-революционеров и исполкома Совета крестьянских депутатов Яренского уезда»). Газета сыграла огромную роль в пропаганде общедемократических идей в уезде.
   Позднее, в 1924 году, заполняя один из документов, Батиев писал, что «в 1916 году до 1917 года июня месяца» был эсером, «после этого был беспартийным до начала 1919 года». Возможно, Батиев имел в виду, что с июня 1917-го он поддерживал не общую линию партии эсеров, а взгляды так называемых левых эсеров, образовавших «левую оппозицию» на съезде социалистов-революционеров именно в июне 1917 года. Однако на самом деле из партии эсеров Батиев ни в июне, ни в июле 1917 года не вышел (тем более что левые эсеры сформировали поначалу не отдельную партию, а лишь фракцию внутри нее). Известно, что Батиев присутствовал на состоявшемся 2 августа 1917 года собрании представителей эсеровских ячеек Яренского уезда (где был избран уездный комитет этой партии) и даже выступил там с сообщением о возникновении Гамской партийной ячейки и о ее работе (последняя заключалась в том, что «были прочитаны доклады на следующие темы: причины революции, ближайшие задачи демократии и т.д.»). 6 августа открылся II Яренский уездный съезд крестьянских депутатов, работой которого руководили социалисты-революционеры. Они же и возглавили исполком уездного Совета (В.А.Исаков - председатель, С.А.Марков - секретарь). Вошел в состав руководящих органов и Д.А.Батиев.
   В августе состоялся Вологодский губернский съезд эсеров, в котором участвовал П.А.Сорокин. (Он жил в столице, но связей с Коми краем и Устюгом, откуда был родом его отец, не терял. После Февральской революции Сорокин стал членом редакции газеты «Дело Народа», созданной эсерами, через некоторое время оставил эту газету и стал редактором газеты «Воля народа». По предложению А.Ф.Керенского он занял пост секретаря по проблемам науки во Временном правительстве. Занимался Сорокин и организацией Всероссийского съезда крестьянских депутатов. Он являлся одним из лидеров партии социалистов-революционеров). Вполне вероятно, что на губернском съезде присутствовал и Батиев (как один из лидеров яренских эсеров), и именно тогда и могло произойти их личное знакомство. Сам Батиев писал, что «идеологическому влиянию», которое оказал на него Сорокин, «способствовало» «личное знакомство с ним в первые годы революции».
   Мирному сосуществованию различных местных органов власти способствовало то, что все они имели одну основную цель - созыв Учредительного собрания, которое должно было решить все главные вопросы устройства России, объявленной 1 сентября 1917 года республикой. Окончательно уступить власть политикам «февральской волны» старые чиновники вынуждены были после выборов уездных земских собраний. В Яренском уезде они состоялись в сентябре 1917 года. Уездный временный комитет прекратил существование. Должность уездного комиссара Временного правительства сохранялась до конца 1917 года, но власть теперь была сосредоточена в руках земства, в руках яренских эсеров. С 1 сентября 1917 года до начала февраля 1918 года Д.А.Батиев работал учителем народной школы в Жешарте и Гаме. Одновременно с июня 1917 года он являлся председателем волостного ревкома, и именно этот пост, вероятно, отнимал большую часть его времени. Впоследствии Батиев записал в анкете относительно своей деятельности в 1917-1918 годах: «Готовился на учителя, но фактически работал с 1917 года июня месяца на общественной работе».
   Время шло. Первая эйфория, вызванная демократическими переменами в политическом строе, сменилась у большей части населения недовольством из-за продолжавшихся экономических трудностей, конца которым было не видать. Не хватало самого необходимого. «В последнее время в городе нельзя найти ни одного коробка спичек. Скоро ли будут они и кго будет заботиться об обеспечении ими населения - судить трудно. Думают ли об этом кому нужно?» - писала осенью 1917 года «Яренская газета».
   В конце октября 1917 года начала работу первая сессия Земского собрания нового состава Яренского уезда. На повестку дня были вынесены вопросы социально-экономических преобразований демократического характера в уездах. Но, внезапно ситуация резко изменилась... 27 октября (9 ноября) из Вологды пришло ошеломляющее известие: «В Петрограде большевики захватили власть...» Местные органы власти в Коми крае встретили весть о перевороте в столице резко отрицательно. В Петроград и иные места полетели телеграммы: «Яренское объединенное заседание представителей местных самоуправлений, комитетов и организаций рабочих, солдатских и крестьянских депутатов единогласно протестует против захвата власти большевиками, требует признать большевизм врагом Родины и революции...»

От эсеров к большевикам
   Впрочем, вскоре левые эсеры отказались от союза с большевиками. Руководители большевистской партии пришли к выводу, что в условиях продовольственного кризиса и начинавшейся интервенции продолжать курс на постепенное вытеснение капиталистических элементов города и деревни через систему товарного производства и товарного обращения невозможно. Решено было осуществить ряд чрезвычайных мер в политике и экономике. Одним из первых шагов в этом направлении стало принятие 11 июня 1918 года декрета ВЦИК о создании деревенских комитетов бедноты (комбедов). Комбеды должны были, во-первых, содействовать органам власти в изъятии излишков и кулацких запасов хлеба, а во-вторых, распределять хлеб, предметы первой необходимости и сельскохозяйственные орудия. В руках комбедов оказывалась огромная власть, которая позволяла им не считаться с мнением остальной - большей части крестьянства, что могло привести к расколу и кровопролитию в деревне.
   Эту опасность понимали Д.А.Батиев и другие руководители уездов Коми края, не ставшие создавать комбеды. IV Яренский уездный съезд Советов отверг решение о создании комбедов и продотрядов. Аналогичную позицию заняли власти Усть-Сысольского и Печорского уездов. Осуществить (или, по крайней мере, возглавить осуществление) провозглашенных мер могли — и должны были - лишь коммунисты, от которых этого требовала как партийная дисциплина, так и собственная убежденность в необходимости скорейшего построения социализма. Но в Коми крае коммунисты не пользовались известностью и авторитетом в массах. Об этом сообщали и руководители местных парторганизаций. В докладе Яренского уездного комитета (укома) РКП(б) от 19 марта 1919 года говорилось: «Организационная и агитационная работа (коммунистов - Авт.) в... Яренском уезде началась вести только в сентябре 1918 года... До сентября наша деревня знала о коммунистах только понаслышке».
   31 июня 1918 года губернское руководство разослало на места свое указание о необходимости «разгонять вооруженной силой» неугодные большевикам Советы. В июле левые эсеры в Москве выступили против коммунистов. Но в Яренском уезде отношения между различными партиями были еще довольно спокойными. Собственно, в Яренске распоряжение о «разгоне» уездного совета, руководимого Батиевым и его товарищами, до сентября 1918 года выполнять было некому, хотя уже летом здесь появились посланцы губернских властей, среди которых были братья Степан и Павел Покровские, уроженцы вычегодского села Пезмог, сыновья священника и педагога Ивана Степановича Покровского, уважаемого в Коми крае человека, оказавшего, в частности, немалую помощь в поступлении в школу в с. Гам своему дальнему родственнику П.А.Сорокину. Во время учебы в школе Питирим Сорокин сблизился с семьей Покровских, вероятно, довольно тесно общался с сыновьями Ивана Степановича и, покинув Гам в 1904 году, сохранил о них самые лучшие впечатления. 14 лет спустя им впору было смотреть друг на друга только в прицел винтовки - судьба развела их по разные стороны баррикад.
   Братья Покровские, учась в Юрьевском (Тартуском) университете, попали под влияние социал-демократов, после захвата Юрьева немцами уехали в Вологду, сотрудничали там в местной печати. Степан Покровский, в частности, активно писал статьи для различных газет, причем как большевистских, так и эсеровских. Сорокину в июле 1918 года пришлось уйти в подполье, скрываться в лесах. 13 июля председатель Северо-Двинского губисполкома И.М.Шумилов распорядился произвести «следствие по контрреволюционной деятельности П.А.Сорокина» и арестовать его в случае необходимости; по иронии судьбы, Шумилов находился в родстве с Сорокиным, ибо супругой председателя губисполкома была дочь И.С.Покровского Екатерина, приходившаяся, как вы помните, дальней родственницей Питириму Александровичу... В конце концов Сорокин решил сдаться чекистам и был заключен в устюжскую тюрьму.
   П.И.Покровский 15 июля 1918 года стал секретарем редакции газеты «Известия Вологодского губернского исполкома», но вскоре был направлен в Яренский уезд для работы в агитационном отделе уездного военкомата. В том же месяце в Яренск приехал и Степан Покровский. Как уже достаточно опытный журналист он возглавил местную газету «Известия Яренского уездного Совета крестьянских депутатов». Номер газеты, в котором он впервые указан редактором, вышел 20 июля 1918 года. «Известия...» являлись органом уездного исполнительного комитета, среди членов которого в то время не было ни одного большевика. С.И.Покровский не являлся членом РКП(б), но придерживался пробольшевистских взглядов, что находило выражение в публиковавшихся в газете его статьях. Позиции уездного исполкома в отношении комитетов бедноты (создание которых уездные власти считали ненужным и даже вредным) и по некоторым другим вопросам расходились с позицией С.И.Покровского. После опубликования одной из его статей, где содержался призыв к обострению классовой борьбы в деревне между различными слоями крестьянства, Батиев и остальные члены исполкома предложили ему изменить тональность выступлений в печати и назначили соредактором газеты С.Епова (редактировавшего «Известия...» до приезда Степана Покровского).
   Д.А.Батиев летом 1918 года продолжал работать в исполкоме, занимаясь, в частности, ликвидацией земских учреждений, выполняя поручения в квартирной комиссии, в комиссии по рассмотрению жалования рабочим, в участковом присутствии по подоходным налогам. Он регулярно участвовал в заседаниях уисполкома, на которых решались главные вопросы жизни уезда - 10, 15, 19, 22, 25 июля, 5, 12 августа... 15 августа 1918 года он присоединился к решению об объявлении Яренска и его окрестностей на осадном положении и создании добровольных дружин из граждан, «стоящих твердо на платформе защиты Советской власти». 22 августа Батиев выступал с докладами об удовлетворении жалованием работников волостных Советов, об организации перевозок по Удорскому тракту. Постепенно он довольно тесно сошелся с представителями пробольшевистских кругов и, в частности, с братьями Покровскими. Сохранилось несколько фотографий того времени, на которых они запечатлены вместе. Как заместитель комиссара внутреннего управления уездом, Батиев тесно контактировал с представителями военных и административных учреждений Северо-Двинской губернии, куда все же вошел Яренский уезд: в частности, поддержал предложение представителя Котласского военного командования Жавнера провести 1 сентября 1918 года митинг в Яренске «для более широкого ознакомления населения с политическим моментом». Батиев голосовал за обложение частных торговцев налогом и контрибуцией, а также в конце концов поддержал организацию продотрядов. На заседании 2 сентября 1918 года он участвовал в обсуждении уисполкома телеграммы в связи с покушением на Ленина.
   Под давление яренских большевиков, организовавших 1 сентября свою парторганизацию, и поддерживавшего их С.А.Жавнера, 9 сентября 1918 года на объединенном заседании уездного исполкома и комитета яренской ячейки большевиков решено было созвать V съезд крестьянских депутатов Яренского уезда. 10 сентября уездный исполком направил Д.А.Батиева в волости, лежавшие вверх по Вычегде от Яренска в качестве агитатора в связи с предстоящим созывом съезда.
   А через четыре дня, пока Батиев изучал обстановку в волостях, 14 сентября 1918 года уездная ЧК и местные коммунисты во главе с братьями Покровскими осуществили в Яренске переворот, отстранили от власти неугодных им руководителей уездного исполкома. Батиев, видимо, пользовался доверием коммунистов, поскольку те не арестовали его и даже не вывели из исполкома, а лишь назначили ему временного заместителя: «От исполкома до приезда Батиева назначается товарищ Васев» (в квартирную комиссию). По возвращении из командировки Батиев вступил в свои обязанности (25 сентября был опубликован подписанный им приказ). 23 сентября Д.А.Батиев доложил исполкому о политической обстановке в тех волостях, где он побывал. По его докладу исполком принял решение о более активной поддержке комитетов деревенской бедноты, постановив, в частности: «...2) Выразить пожелание, чтобы комитеты деревенской бедноты чаще.навещались членами уездного исполкома; 3) Все лица, тайно или явно агитирующие против комитетов деревенской бедноты или тормозящие их работу, ...будут привлекаться к строжайшей ответственности».
   До 1 октября 1918 года - дня открытия V уездного съезда - Батиев оставался членом уисполкома. В новый состав этого органа он не вошел, уехал в Петроград на учебу. Яренский уисполком выдал ему пособие для проезда туда и назначил ежемесячное пособие до получения государственной стипендии. Примечательно, что Дмитрий Александрович поступил на юридический факультет Петроградского университета - туда же, где раньше учились П.А.Сорокин и Н.Д.Кондратьев... Одновременно он посещал занятия в Институте живого слова, совершенствуя ораторское мастерство. Надо полагать, в это время Батиев отошел от левоэсеровских взглядов. К слову, тогда же П.А.Сорокин (в ноябре 1918 года) написал в устюжской тюрьме свое знаменитое письмо о выходе из партии эсеров. В конце ноября его отправили в Москву, в декабре 1918 года освободили. Вскоре П.А.Сорокин уехал в Петроград, преподавал в университете на юридическом и других факультетах.
   В июне 1919 года, по окончании учебного года, Батиев вернулся в Яренск, был кооптирован в уисполком, вступил в РКП(б). Стоит отметить, что в то время большевистская организация в Яренском уезде, как и во всем Коми крае, переживала острый кризис, резко сократилась ее численность, упал авторитет, росло недовольство деятельностью коммунистов. Многие партячейки распадались, потому что «были созданы скороспело, а члены, вошедшие в ячейки, не были достаточно убеждены в идеи коммунизма», - говорилось в отчете Яренского уездного комитета РКП(б) за май 1919 года. «Ячейки, которые еще остались, бездействуют. На деревенских коммунистов население смотрит враждебно». 13 июня 1919 года Яренский уездный комитет РКП(б) докладывал губернскому комитету партии: «Население относится к коммунистам очень враждебно за то, что коммунисты принимают деятельное участие в реквизициях... Местным коммунистам стало совершенно невозможно подойти к крестьянским массам и [они] остаются одиноки». Вступление Батиева в РКП(б) в этих условиях свидетельствовало о его искренней убежденности в том, что правда - за коммунистами (думается, в 1930-е годы ему пришлось горько пожалеть об этом). В июне-ноябре он являлся членом президиума исполкома и зав. отделом управления, затем - зам. председателя уездного совнархоза.
   В октябре 1919 года в связи с наступлением белых красные создали в уезде революционный военный комитет, членом которого стал и Батиев. Этому комитету была передана вся власть в уезде. Батиев вступил красноармейцем в партизанский отряд. После разгрома белых на Вычегде он уехал в Петроград, где с декабря 1919 года учился, очевидно, встречался с Сорокиным, затем из-за голода в начале марта 1920 года вынужден был бросить учебу, с 20 марта преподавал в Айкино, 15 мая 1920 года стал членом яренского уисполкома, членом президиума и председателем уездного совета народного хозяйства (до середины октября 1920 года). 29 июня 1920-го Батиева кооптировали в члены Яренского уездного комитета РКП(б).

Д.А.Батиев (сидит слева), братья Покровские и Ваганов (Яренск, 1918-1919 гг.)
Д.А.Батиев и Е.П.Тебенькова (1-я половина 1920-х гг.)

Борьба за республику
   Пожалуй, успех слегка вскружил молодому политику голову; возможно, Дмитрий Александрович счел, что только он сам - тот человек, который наилучшим образом сумеет завершить создание республики. На первом же организационном заседании Коми областного комитета РКП(б) 15 января Батиев даже заявил, что «с настоящим составом областкома... работать не может и даст характеристик ЦК партии, а последний будет отводить некоторых членов областкома». Стоит сказать, что уже во время работы съезда проявились неуступчивость Батиева, непримиримость к иным точкам зрения; порой он демонстративно уходил со съезда, если отклонялись его предложения.
   Областком в ответ решил добиваться отзыва Батиева из Наркомнаца, а докладывать ЦК РКП(б) о решениях Всезырянского съезда поручил А.В.Нахлупину. Тот объявил московскому начальству, что ни о каком национальном возрождении коми в автономии не может быть и речи, и что только пять-шесть беспартийных интеллигентов «возрождают» коми народ и своими идейками об автономизации морочат головы честным большевикам-интернационалистам... Губернские партийно-советские лидеры были того же мнения. Руководители формировавшейся Коми автономии схватились за головы - все труды могли пойти насмарку - и предпочли снова задействовать в Москве энергичнейшего Батиева, тем более, что за последнего заступились его яренские коллеги («яренскими товарищами был внесен вопрос вновь о возвращении прав Батиеву, что и было сделано», - было сказано на сей счет на II Всекоми съезде коммунистов в январе 1922 года).
   Д.А.Батиев вернулся в столицу, продолжал руководить Зырянотделом, а затем Коми представительством при Наркомнаце. Из-за отдаленности Коми края от центра, плохих путей сообщения и связи многие вопросы решались Батиевым в Москве самостоятельно. Он, в сущности, являлся фактическим лидером формировавшейся автономии. Батиев обращался во все инстанции, в какие только можно, спорил, доказывал, что автономия нужна, разъяснял, что это за народ - коми (иные из лидеров страны путали коми с чукчами и коряками), «везде и всюду поспевая сам, не спал ночей, в вятских лаптях заходил в Кремль» (из письма Батиева Енукидзе). Стремясь подчеркнуть, что коми народ имеет многовековую историю и вполне достоин автономии, Батиев в представленном в ЦК РКП(б) докладе заявил, что коми некогда заселяли весь центр России, и что Москва - коми название, означающее «Коровья вода». Надо думать, этот аргумент имел успех... Вместе с тем Батиев отвергал обвинение в национализме, говорил, что он интернационалист и считает, что при социализме «не будет ни эллин, ни иудей, ни раб, но свободный человек, как некогда говорил Христос». Работа сталкивала Батиева со многими известными политическими деятелями. Он был хорошо знаком с секретарем ВЦИК А.Енукидзе, его знали М.И.Калинин, И.В.Сталин, А.И.Рыков, Е.М.Ярославский. Земляки Батиева по Гаму утверждают, что среди конфискованных в 1930-е годы документах Батиева имелась фотография, на которой Дмитрий Александрович запечатлен вместе с В.И.Лениным.
   Обработкой российского руководства Батиев не ограничивался. Он взялся даже за организацию своего рода коми коммунистического подполья в уездах с русско-коми населением! В Яренском уезде в марте 1921 года по его инициативе состоялось тайное совещание уездных руководящих работников-коми, на котором решено было втайне от своих русских коллег по руководству всеми силами способствовать скорейшему образованию Коми автономии, передаче коми волостей Яренского уезда в состав автономии и заблаговременному укреплению экономической и культурной базы коми волостей за счет остальных. Планировалось, в частности, перевести электростанцию в Серегово, педагогические курсы - в Айкино. «Заговорщики» разъехались по коми районам для подготовки соответствующих требований, которые должно было выдвинуть местное население. Эта история стала достоянием гласности, разразился страшный скандал. Нескольких «заговорщиков» арестовали, Батиева обвинили в том, что он агитировал срывать лесозаготовки в уезде... Для улаживания конфликта в Яренск послали комиссию из представителей ЦК и губкома РКП(б). В конце концов кончилось тем, что кое-кого из «подпольщиков» перевели на работу в другие уезды.
   Мечтой Батиева было превращение Коми края в индустриально развитый регион. Пока край представлял собой сырьевой придаток: «Так жили и живем в настоящее время, - писал он. - Работаем много: возим, возим лес и никто ничего не дает». Для разработки стратегии экономического развития в марте 1921 года Батиев организовал Экономический совет, быстро ставший чем-то вроде «теневого правительства» Коми области. Он состоял из шести секций, в которые по инициативе Батиева пригласили московских специалистов и ученых. Не исключено, что Батиев привлекал к участию в работе этого совещания и Н.Д.Кондратьева или, по крайней мере, порой обращался к нему за консультациями. Здесь выдвигались, обсуждались и принимались самые разные проекты, порой казавшиеся довольно фантастическими, однако же во многих из них был свой резон. На повестку дня ставилось строительство крупного морского порта на побережье Северного Ледовитого океана в незамерзающем устье р.Индига, канала Печора-Индига, железных дорог Пермь-Печора и Индига-Усть-Ухта, развитие лесной и нефтяной промышленности, поиск и разработка других полезных ископаемых, передача Коми республике части морского флота... Были заключены договоры на разработку лесных материалов, постройку кирпичных заводов в области. Не вдаваясь в подробное обсуждение плюсов и минусов тех или иных проектов, отметим все же, что проблема строительства железнодорожных магистралей через территорию Коми, связавших бы различные регионы страны друг с другом, открывших бы возможности для подвоза товаров к морскому порту, была поставлена Батиевым и его коллегами вполне справедливо. Сегодня эта проблема вновь обсуждается, уже на новом уровне, с несколько иными подходами, но тем не менее в каком-то смысле проект строительства «Белкомура» есть продолжение и развитие идей, отстаивавшихся Дмитрием Александровичем и его коллегами еще в начале двадцатых годов.
   Предпринимались попытки внедрять новации не только в индустрии и транспорте. На Алтае на 20 миллионов рублей закупили пчел, дабы развивать в Коми пчеловодство и торговать медом. Эти расходы, как и выплата задатков по расторгнутым позднее ревкомом договорам (250 миллионов), стали затем одним из главных обвинений, выдвинутых против Батиева, Молодцовой и Елфимова. Но возлагать ответственность за невыгодные договоры только на представительство несправедливо, так как все они обсуждались в ревкоме и других областных органах (в том числе и вопрос о закупке пчел) и не вызывали возражений. Не забывали и о рекламе: планировалось организовать издание журнала на французском языке, чтобы о Коми области могли читать за рубежом. Были налажены контакты с научными учреждениями, организованы поиски и обследования месторождений полезных ископаемых на Печоре и Ухте. Работал Экономический совет в Москве; впрочем, однажды Батиев взял с собой нескольких его сотрудников и на специальном пароходе в сопровождении оркестра прибыл с визитом в Усть-Сысольск. Пребывавших там областных лидеров просто зависть брала от такого шика.
   Д.А.Батиев, конечно, был сыном своего времени, и иные из его предложений, казавшиеся, видимо, вполне естественными коммунистическим лидерам страны и регионов той эпохи, сегодня в наших глазах выглядят совсем иначе. В апреле 1921 года Батиев предложил организовать на р. Ухта огромный концентрационный лагерь и направлять туда заключенных со всей России, дабы использовать их труд на нефтепромыслах и лесозаготовках. 20 апреля 1921 года Политбюро ЦК РКП(б) под председательством В.И.Ленина решило организовать такой лагерь на 10-20 тыс. человек. В конце апреля того же года Политбюро заслушало доклад Председателя ВЧК Ф.Э.Дзержинского о плане «расселения кронштадтских бандитских матросов в карательной колонии на Ухте». Д.А.Батиев являлся членом комиссии по организации ухтинского концлагеря, образованной при ВЧК. Создание лагеря затянулось до 1929 года, когда сам Батиев оказался одним из первейших кандидатов в его узники...
   Пока готовились документы, обосновавшие необходимость создания Коми автономной республики, пока они проходили по инстанциям (в частности, через НКВД), минуло 3 месяца. 25 апреля 1921 года вопрос о Коми автономии обсуждал Совет национальностей Наркомнаца. Батиев убеждал присутствовавших «высказаться за выделение народа коми в автономную республику». Один из его аргументов заключался в том, что «такая республика явится буфером, ограждающим РСФСР от нападения ее врагов с севера». Однако будущий «отец народов» И.В.Сталин, возглавлявший тогда Наркомнац, был настроен против республики - достаточно будет и автономной области, рассудил он. Сталина поддержали другие члены Совета национальностей. Только один Батиев не согласился с Иосифом Виссарионовичем и потребовал внести в протокол и свое особое мнение на сей счет. Он предлагал провозгласить пока лишь необходимость создания автономии, а выбор ее формы был бы поручен «съезду Советов народа коми». Президиум ВЦИК особое мнение Батиева во внимание не принял и 5 мая 1921 года постановил образовать Коми автономную область, вопрос о границах которой оставался пока открытым. 12 мая 1921 года Президиум ВЦИК официально утвердил состав Коми (Зырянского) представительства (так стал называться бывший зырянотдел) при Наркомнаце: Д.А.Батиев - председатель, А.А.Молодцова - зам.председателя, В.Х.Елфи-мов - член коллегии.
   Власти Архангельской губернии поначалу, в мае 1921 года, возражали только против передачи в Коми автономию русских волостей и островов, но в июне пришли к мнению, что создавать Зырянскую АО вовсе не следует, и предложили коми ревкому и областкому РКП(б) заниматься только культурно-просветительскими вопросами среди коми населения разных губерний. Решительно против передачи коми-пермяцких волостей в Коми область был настроен Пермский губисполком.
   Батиев и его коллеги по Коми представительству делали все для того, чтобы отстоять идею об обширной Коми республике (или хотя бы области). В докладе на заседании Наркомнаца 28 июня 1921 года они настаивали на включении в Коми область всего Прикамья, всей Печоры, островов Новая Земля, Вайгач, Колгуев и даже Шпицберген, побережья Северного Ледовитого океана с Чешской и Карской губами, Глазовского уезда Вятской губернии. Батиев неоднократно выезжал на места, выступал в волостях с коми населением, направлял деятельность уполномоченных Коми облрев-кома при губисполкомах по выделению территорий, материальных ценностей, учету специалистов из коми-зырян. Но не все районы, где Батиев намеревался побывать, он смог посетить. По каким-то причинам Дмитрий Александрович так и не поехал в Пермь и Вятку (Киров). В докладе о работе обкома РКП(б) на II Всекоми съезде коммунистов говорилось, что Батиев «обещал заехать в Пермь, Вятку и Устюг для того, чтобы получить согласие на выделение. Заехал только в Устюг, и то показал себя лишь с худшей стороны, а в остальных не был и даже не поставил в известность обком, чтобы командировали представителя» вместо Батиева.
Наконец 22 августа 1921 года был подписан декрет ВЦИК «Об автономной области Коми (Зырян)», в котором территория области ограничивалась, однако, примерно рамками современной Республики Коми (без Усть-Цильмы). 27 августа появился знаменитый приказ № 1 коми ревкома о вступлении его в управление автономной областью. Не обошлось и без перегибов. Так, Батиев своей властью распространил действие приказа № 1 на территорию Коми-Пермяцкого края. Уполномоченный ревкома Некра¬сов, получив в Перми этот приказ, поехал к коми-пермякам и объявил, чтобы отныне они не давали продналог губернским властям. Возник большой скандал, пришлось вмешаться центральным органам...

«Очищенное вино не для партийца»
   Время от времени представительство устраивало небольшие банкеты для власть имущих. Савченко сообщал, например, что однажды Батиев потребовал отдать ему два ящика с алкоголем, которые Савченко оставил у себя, и сказал, что у него будет ужин с наркомами. Наркомы выпить были, вероятно, не прочь. Известно, что среди знакомых Батиева был А.И.Рыков (заместитель Ленина в Совнаркоме, а после смерти Ленина ставший главой правительства РСФСР), и лечившийся позднее в Германии от алкоголизма. Вероятно, бывали на «ужинах» в Коми представительстве И.В.Сталин, председатель ВЦИК М.И.Калинин, секретарь ВЦИК А.С.Енукидзе и некоторые другие. (Любопытно, что Енукидзе ранее отбывал в Коми крае ссылку; Рыкова ссылали в Усть-Цильму; Сталин был сослан в соседний район - в Сольвычегодск. Калинин оказался подобным образом «связан» с Коми краем гораздо позже, когда в выросшие при социализме местные лагеря угодила его супруга...). Приезжавшие из Коми области официальные лица тоже не чурались угощения. «Комиссар обсобеса т.Багин пьянствует здесь вовсю, ...даже был однажды в пьяном виде задержан городской милицией, откуда его пришлось представительству выручать», - докладывали в Усть-Сысольск из столицы.
   Вероятно, были и дисциплинарные нарушения, в частности, пьянство, о котором говорил Савченко: «Из обкомздрава были отпущены спиртные напитки..., все это свезено в склад... Через день я... услышал в складе крики, брань, очевидно, была там драка. Зайдя, я увидел ящики с винами разбитыми, на полу массу пустой уже битой посуды и пьяные рожи красноармейцев-зырян и тт.Попвасева, Ануфриева...» Батиев и Елфимов по возможности открещивались от этих обвинений. Елфимов утверждал: «Пьянства при мне не было». Батиев заявил: «В большинстве случаев я не знал о выпитии, а узнавал после...» Видимо, какие-то факты имели место. Тем более что, как ни печально, подобные случаи отнюдь не были чем-то из ряда вон выходящим. Достаточно напомнить о том, как руководство Усть-Сысольского уезда отмечало годовщину Октября в 1918 году.
   Председатель Усть-Сысольского уездного комитета РКП(б) В.И.Чуистов, председатель уисполкома В.П.Осипов, председатель уездной ЧК М.М.Ляпунов, уездный военком И.Г.Казаков и член Вологодского губиспол-кома А.А.Кузнецов для празднования первой годовщины Октябрьской революции взяли из аптеки несколько ведер спирта и устроили кутеж, длившийся довольно долго. Городские коммунисты, узнав об этом, собрались обсудить положение. Тогда уездные руководители вознамерились разогнать собрание, угрожая коммунистам револьверами и гранатами, крича «руки вверх» и угрожая всех арестовать. Но в конечном итоге в тюрьме оказались сами подгулявшие «отцы» города и уезда. Впрочем, позднее почти все они снова оказались на ответственных должностях. Стало быть, вера в их классовую сознательность не пропала после той знаменитой пьянки (да и то сказать - не религиозный же праздник отмечали, а пролетарский, коммунистический!).
   Пьянство вообще было бичом местной парторганизации. Не случайно во многих решениях партийных органов один из пунктов рекомендовал усилить борьбу с пьянством среди коммунистов. Так, второй пункт резолюции II Усть-Сысольского уездного съезда РКП(б) (март 1919 года) гласил: «Тех членов партии, которые появляются пьяные или будут дебошировать, исключать из партии и предавать суду». А усть-вымские коммунисты на своем собрании 3 августа 1927 года постановили: «Поставить боевой задачей - ни одного случая появления в выпившем состоянии на глазах беспартийной массы. Как правило запомнить, что очищенное вино не для партийца, что пьяная болтовня контрреволюционному шагу подобна».
   Пьянство было и непременной темой, обсуждавшейся на областных конференциях коми коммунистов. Так, местный партийный лидер А.Чирков на IV облпартконференции (март 1923 года) пообещал: «Сплоченностью и единством наших партийных рядов мы организованно сумеем выбить нашу распущенность, пьяный угар...». Но обещание выполнить не удалось. На следующей облпартконференции (март 1924 года) делегаты заявляли следующее: «Одной из ненормальностей и, пожалуй, главной среди работников партии является пьянство... Пьянство... наблюдается, главным образом, в самом областном центре» (Казаков). «Абсолютно непьющих среди нас едва ли кто найдется» (Юркин). «Пьянству летом и зимой подвержены работники советско-партийных аппаратов и руководящая часть», с грустью констатировал и А.Чирков. Впрочем, досталось и самому Чиркову: В.И.Сорвачев «указал, как Чирков ходил босой по городу» (в состоянии опьянения). В ответ Чирков припомнил, «как Сорвачев бегал с ножом в Архангельске». К дискуссии по этой принципиальной и наболевшей проблеме подключились и другие делегаты, вступившиеся за секретаря обкома: «Выступление Сорвачева, который указывает на хождение т.Чиркова босиком без обуви - это для чего?... И мне хотелось бы задать вопрос т.Сорвачеву: всегда ли он ходит в обутках? И всегда ли он трезв?» (М.И.Попов). «Был грех - пил. Я грешил и сознался, пусть сознается и Сорвачев, что он пил в Архангельске и так пил, что с ножом гонялся за той буржуазией, с которой пил» (Никифоров). Какого-либо прогресса в борьбе с пьянством среди коммунистов не смогли найти и участники последующих областных партийных форумов: «Пьянство в организации почти поголовное, очень мало найдется непьющих товарищей» (VI облпартконференция, октябрь 1924 года). «Основной болезнью в нашей организации является пьянство...» «Пьянство, хулиганство и прочее сильно отражаются в массе и подчас вызывают (у беспартийных) совершенно справедливые нарекания» (XII облпарткоиференция, январь 1926 года). Цитирование можно продолжить... Но вернемся в 1921 год.

Конец политической карьеры
   Секретарь областкома РКП(б) Я.Ф.Потапов был недоволен чрезмерной самостоятельностью Д.А.Батиева и позднее жаловался, что «областком оказался... простым орудием Батиева» и что вообще реальное руководство областью осуществлял Батиев из Москвы. Ревком потребовал от Батиева отчетов и согласований, но Дмитрий Александрович ограничился лаконичным призывом: «Поменьше канцелярской волокиты и больше целесообразной работы». Терпеть ущемления своих руководящих прав областное начальство не собиралось; Батиев стал слишком влиятельной фигурой, от которой лучше было бы избавиться...
   Случай представился, когда в Усть-Сысольск поступили «сигналы», что в делах Коми представительства не всё ладно. Батиева отозвали в Усть-Сысольск. Он собирался взять с собой Савченко, 12 сентября послал ему очередную записку с вызовом и даже, намеревался арестовать его, дав соответствующее распоряжение Ошмяну. Савченко пообещал выехать в Коми область, но вместо этого исчез. 15 сентября он отправил в облкомздрав заявление, в котором обвинил руководителей комиссариата в том, что те вместо помощи посылали ему людей, расхищавших фузы и т.д. «Такое отношение ко мне... считаю для себя чрезмерно дерзким и единственным способом воздействовать на Вас это значит уйти от Вас совсем со службы... Считаю себя свободным и устраиваюсь на другую службу, где нет Батиевых и нет разнузданного произвола политических недорослей...».
   Д.А.Батиев покинул Москву 14 или 15 сентября 1921 года, а через день-два в представительство пожаловала комиссия рабоче-крестьянской инспекции Наркомнаца, начавшая изучать делопроизводство, финансы и проч. Всплыли данные о взятках, плохой отчетности, банкетах для «наркомов» и других влиятельных лиц из российского руководства... Сотрудники представительства совсем пали духом, и комиссия так сообщала о положении дел: «Никто ничего не делает, потеряли головы, каждый день новости, кто травится, кто давится...».
   А.А.Молодцова утверждала: «До ревизии РКИ я действительного положения дел не знала и не подозревала Батиева в злоупотреблениях». По ее словам, «выходило как-то так, что все дела справлялись Батиевым и Тебеньковой» (Евстолия Петровна Тебенькова - секретарь представительства, в 1921 году вышла замуж за Батиева). «Правильно ли расходывались деньги Батиевым я не знаю», так как «на заседаниях представительства никогда председателем... не ставился вопрос, куда и как употреблять ту или иную сумму денег».
   Когда Молодцова перед отъездом Батиева осведомилась у него о плане дальнейшей работы представительства, по ее словам, «последовал лаконичный ответ: Ленин не делает никаких указаний своему заместителю, когда он бывает в командировках». Молодцова показала, что «Батиев оставил дела представительства в самом хаотическом состоянии». После ревизии РКИ Наркомнаца Молодцова попросила прислать работников из области для налаживания дела. В ответ на это в октябре приехала областная ревизионная комиссия.
   Приехав в Усть-Сысольск, Батиев еще участвует в работе руководящих органов области как их полноправный член. 25 сентября заседал Президиум обревкома, распределялись обязанности между его членами. В постановлении, в частности, говорилось, что «ближайшее руководство» «проведением в жизнь новой экономической политики РСФСР и укреплением и развитием ее основ в области» должно быть поручено Батиеву на время его пребывания в городе Усть-Сысольске». 13 октября Батиев участвовал в заседании Коми ОК РКП(б), посвященном партийному и советскому строительству в области.
   Но вскоре, 24 октября, председатель зырянской областной Чрезвычайной комиссии Липовский получил донесение от сотрудника зыроблчека Колыхматова, который, сообщив о беспорядках в представительстве («Канцелярия представительства... находится в самом хаотическом беспорядке... Видно, что тут хозяина не было, и кому не лень, тот и был хозяин... Что касается финансовой и хозяйственной стороны, то тут черт ногу сломит... Лучше было бы всю эту компанию собрать и всех предагь к суду или прихлопнуть...»), потребовал отправить Батиева в Москву: «Поскорей гоните его в шею сюда, а то нам без него трудно работать... Все ссылаются на Батиева...». 7 ноября Колыхматов писал Липовскому: «Работу вести в комиссии невозможно, в особенности без тов.Батиева, ибо здесь без него ничего не разберешь и не найдешь концов».
   15 ноября 1921 года Батиев был исключен из партии, 16 ноября снят со всех должностей. Отстранены от должностей были Молодцова и'Елфимов. Примечательно, что следствие как таковое еще не началось, а Батиева уже заранее сочли виновным во всем, что творилось в представительстве и даже в том, чего там не происходило, а лишь утверждалось в письмах исчезнув¬шего сотрудника Савченко. Вероятно, в поспешности, с которой последовало наказание, не последнюю роль сыграли неприязненные отношения, сложившиеся у Батиева со многими руководителями области.
   Но уверенности в себе Дмитрий Александрович не потерял. Во второй половине ноября Батиева отправили в Москву разбираться с делами в представительстве. Приехав в столицу, он первым делом потребовал от работавшей там комиссии... отчета о ее работе! Рассерженная комиссия пожаловалась в экономическое управление ВЧК, и Батиев с санкции Коми областкома РКП(б) был посажен под домашний арест, а после сдачи дел новому представительству отправлен на Лубянку, где провел два с половиной месяца. Сам он позднее писал, что «благодаря склокам на месте (т.е. в Усть-Сысольске) я был вовлечен в уголовное дело зырянского представительства». Любопытно, что примерно в то же время большие перемены (и тоже не в лучшую сторону) произошли в судьбе П.А.Сорокина - его несколько раз собирались арестовывать, в 1921 году лишили права преподавания, в сентябре 1922 года выслали за границу... В списке тех, кого намеревались выслать в 1922 году, значился и Н.Д.Кондратьев. Он был арестован, но за него ходатайствовал Наркомфин; Кондратьеву разрешили остаться в России и назначили директором Конъюнктурного института при Наркомфине.

Таинственное исчезновение
   Между тем главный обвинитель Д.А.Батиева Н.Г.Савченко уехал из Москвы на юг, в Батуми, воспользовавшись документами Наркомздрава, будто бы для лечения, а на самом деле, как сообщал позднее в ГПУ тесно контактировавший с Савченко безымянный «информатор», «предполагая, что это место будет занято белыми, и он там останется, т.к. у него было много золота, и он мог бы безбедно жить». В Батуми, однако, уже не было ни белых, ни меньшевистского правительства, и Савченко устроился работать в больнице под своим собственным именем, рассчитывая, что все обойдется...
   В связи с «делом» Зырянского представительства был объявлен его розыск. 8 июня 1922 года Савченко вызвали в Батумскую ЧК и взяли подписку о невыезде. На следующий день он скрылся из Батуми. В конце года Савченко, путешествовавший, видимо, под фамилией Григорович, приезжал в Москву, разузнал, что смог, о результатах следствия по «делу». Отправив председателю ВЧК сердитое письмо с заявлением о своей невиновности и обвинениями в адрес «батиевской шайки», Савченко-Григорович решил опять сменить имя.
     При бегстве Савченко захватил с собой бланки документов и печать уполномоченного Совета Труда и Обороны и теперь выписал себе документы на имя работавшего в Коми области врача Д.И.Розанова, с которым он был знаком. Под фамилией Розанов беглец поселился под Калугой на железнодорожной станции Балабаново, поступил на работу в больницу. Бог весть, сколько бы разыскивали его чекисты, если бы в начале января 1923 года в московское ГПУ не поступило донесение от «информатора», сообщившего, что «Розанов» из Балабаново и есть разыскиваемый Савченко. «Савченко все время ходит с наганом и говорит, что если его будут арестовывать, то он уложит и тех, кто его будет арестовывать, и себя. В настоящее время по точным проверенным данным он подготавливается на днях выехать в Польшу...».
   Начальник секретной части Московского губернского отдела ГПУ отдал приказ об аресте Савченко-Розанова: «...Взять для этого трех комиссаров, высадку сделать на станции или разъезде весьма осторожно дабы он не получил предупреждения и не скрылся. Предусмотреть все мелочи до ареста Савченко... Обыск сделать в его квартире самый тщательный...». 10 января МГО ГПУ выдал ордер на арест, и в тот же день Савченко был арестован. У него изъяли наган и 17 тысяч рублей (1 рубль образца 1923 года равнялся 1 миллиону рублей 1920-1921 годов).
   15 января 1923 года Савченко допросили в МГО ГПУ. Он старался обелить себя и переложить вину на Батиева и других. 16 января было принято постановление по «делу Розанова-Савченко»: «Савченко Николай Григорьевич... совершил совместно с председателем представительства от Зырянской области Батиевым ряд преступлений, выразившихся в расхищении медикаментов и продуктов, закупленных на государственные средства...» Решено было «дело передать в экономчасть МГО», которая 23 января постановила отправить арестованного в Усть-Сысольск. 25 января начальник оперативной части МГО ГПУ распорядился отправить Савченко в Таганскую тюрьму «для следования этапным порядком срочно под усиленным конвоем в гор.Усть-Сысольск». 26 или 28 января дело Савченко было отослано в областной трибунал Коми области, а «арестованный по этому делу направляется этапным порядком», информировало сопроводительное письмо.
   Однако, несмотря на «усиленный конвой» и «срочность», Савченко до Усть-Сысольска так и не добрался. Более того, когда прокуратура Коми области обратилась в Москву с запросом о Н.Г.Савченко, там начали твориться просто чудеса. 9 июля 1922 года Главное управление мест заключения (Главумзак) сообщило, что «сведений о местонахождении врача «Розанова Д.И.» - Савченкова Николая Григорьевича не имеется». 18 июля помощник прокурора Московской губернии информировал: «По наведенным справкам Розанов Д.И., он же Савченков Ник. Григ, не проходит и не проходил в регистратуре МГПО (московского губполитотдела Авт.) и ГПУ, а также не значится и по регистратуре главумзак».
   18 августа Совет Труда и Обороны обратился к начальнику губотдела ГПУ г.Калуги: «Управление делами просит навести наиточнейшие справки об учреждении его (Савченко - Авт.) арестовавшем». 25 августа из Калуги запрос адресовали уполномоченному губотдела ГПУ по Боровскому уезду: «По полученным нами справкам из Москвы видно, что гражданин Розанов органами дознания Московской губернии и ГПУ не арестовывался, а посему предлагается Вам детальней установить, кем был арестован Розанов, куда последовал после ареста и где находится в настоящее время». 6 сентября в Калугу, а оттуда в Москву были отправлены требуемые «наиточнейшие справки»: «Розанов был арестован кем-то приехавшим из Москвы...».
   18 сентября прокуратура Коми области обратилась к московскому губернскому прокурору относительно «недоставления Савченко»: «Прошу принять соответствующие меры в отношении московполитуправления». 21 сентября оперативная часть МГО ГПУ отправила в коми областной трибунал... цитировавшуюся выше переписку по делу Савченко, ничего другого сообщено не было... Куда же исчез Савченко - бежал из-под «усиленной охраны» с этапа? Может быть, с чей-то помощью? Отсутствие Савченко и Мадатова было выгодно тем, кто стремился замять дело: на отсутствующих проще свалить всю вину, и не надо опасаться неприятных разоблачений. Савченко и Мадатова искали еще в 1926 году, но по-прежнему без результата...

Во главе Общества изучения Коми края
   До октября 1924 года Д.А.Батиев руководил союзом деревообделочников, являлся членом областного профсовета, затем находился в командировке в Вятской губернии, а с 16 ноября 1924 по 2 февраля 1925 года являлся ответственным секретарем и членом коллегии Коми облплана. В 1926 году он состоял членом коллегии защитников при областном суде.
   С октября-ноября 1923 года Д.А.Батиев стал принимать самое активное участие в работе Общества изучения Коми края (ОИКК), быстро выдвинувшись в число его лидеров. Вместе с другими Дмитрий Александрович занимался разработкой структуры общества, программы его деятельности. 4 ноября 1923 года на общем собрании общества он был избран членом президиума и, вероятно, заместителем председателя ОИКК. Тогда же он предложил издавать краеведческий журнал, подобный тем, что издавались в соседних губерниях. Идею поддержали. Батиев занялся организационной стороной (разработкой сметы расходов и т.п.), и весной следующего года вышел в свет первый номер журнала «Коми му». В апреле 1924 года Д.А.Батиев вошел в редколлегию «Коми му» как редактор экономического отдела журнала (позднее, в августе 1926 года на него возложили обязанность редактировать исторический отдел «Коми му»; правда, к тому времени Батиев уже не являлся редактором экономического отдела). Тогда же, в апреле 1924-го, Дмитрий Александрович возглавил и один из двух основных отделов Общества изучения Коми края - экономический.
   1 июля 1924 года Д.А.Батиев был избран председателем ОИКК. 23 июля он был принят кандидатом в члены РКП(б). От имени Общества изучения Коми края высокую оценку его общественной деятельности дали члены руководства общества Н.А.Шахов и А.А.Чеусов, подчеркнувшие, что Дмитрий Александрович много делает для развития краеведческого движения и «благодаря своей настойчивой работе... завоевал безусловное доверие и авторитет» в ОИКК.
   Первым крупным достижением Батиева на посту председателя Общества изучения Коми края стало открытие Коми областного музея. Основой для областного музея стала коллекция созданного в 1911 году А.А.Цембером усть-сысольского краеведческого музея, который фактически перестал существовать в 1916 году; имевшиеся в нем экспонаты хранились без особого порядка в неприспособленном помещении. В 1918 году работа Усть-Сысоль-ского музея была возобновлена; его общественным директором являлся А.В.Холопов. Благодаря Обществу изучения Коми края работа музея заметно активизировалась. В 1924 году для музея выделили деньги и первый (а позднее - и второй) этаж дома Сухановых по Республиканской (ныне Орджоникидзе) улице. Торжественное открытие областного музея состоялось 2 ноября 1924 года; Батиев выступил там с речью о задачах ОИКК. 2 февраля 1925 года его назначили директором музея, состоявшего тогда из «художественно-исторического» и «общего» отделов. Большое внимание Батиев уделял сбору музейных экспонатов, проводившемуся в области и за ее пределами, пополнению созданной при музее научной библиотеки. Работа шла успешно, что отмечали и руководящие органы. Батиев лично ездил в Москву, Архангельск и Вологду за экспонатами для музея, приобретал для художественного отдела картины местных художников, участвовал в заседаниях президиума областного исполкома, на которых решались воп¬росы о передаче музею различных предметов старины, изъятых из церквей. Осенью 1926 года он побывал на музейных курсах в Москве.
   Во многом благодаря энергии Батиева ОИКК стало активно действующей организацией, много сделавшей для изучения культуры и быта народа коми, истории, экономики и природных богатств Коми края. Самого Батиева живо интересовали, в первую очередь, проблемы экономического развития автономии. Не случайно в декабре 1924 года, отвечая на вопрос анкеты о «склонности к роду занятий», он написал: «Экономическая и национальная работа». Батиев подготовил для одного из собраний общества доклад «Экономические перспективы Коми края», активно участвовал в обсуждении докладов по экономическим вопросам, с которыми выступали в ОИКК Я.Ф.Потапов и другие. Батиев стремился найти такие пути развития, которые помогали бы обеспечить самофинансирование Коми области («Мы до сих пор живем на дотациях! - восклицал он. - Как это исправить?»). Природные богатства области, по его мнению, давали основания говорить о возможности этого. Д.А.Батиев отмечал необходимость установления прямых торговых связей Коми области с другими странами (в частности, предлагал торговать лесом), перспективность развития традиционных отраслей хозяйства местного населения (оленеводство на севере и др.). Во время командировки в Вятскую губернию в октябре 1924 года Батиев собирал экономические материалы в районах, которые предполагалось включить в Коми область. Весной 1925 года на I областной краеведческой конференции Батиев, являвшийся одним из руководителей секции производительных сил и экономики, сделал доклад «Производительные силы и экономика Коми области». Делегаты конференции избрали его членом областного бюро краеведения. Батиев стал заместителем председателя облбюро.
   Занимался Батиев и другими проблемами краеведения. В мае 1924 года президиум ОИКК принял решение издать «Историю самоопределения народа коми». Для руководства этой работой решили создать комиссию из представителей облполитпросвета, Общества изучения Коми края и областного издательства. От ОИКК в комиссию вошел Батиев. Чем закончилась работа над «Историей самоопределения», не известно. Но есть сведения, что в середине двадцатых годов Батиев написал довольно объемистый труд (15 печатных листов, то есть приблизительно 240 стандартных книжных страниц) «История революции в Коми области» с документальными приложениями. 20 марта 1927 года Общество изучения Коми края обратилось в Главнауку РСФСР с просьбой оказать содействие в издании этой работы, уже полностью законченной. Возможно, что такое название получила в конечном итоге исследование, начатое в 1924 году как «История самоопределения»; но вполне возможно также, что это разные работы. «История революции» так и не была издана, поскольку в конце двадцатых Батиев снова попал в разряд «сомнительных» в политическом отношении личностей.
   Чрезвычайно активно Батиев занимался изучением природы и климата Коми области. Он являлся председателем Метеорологичексого совета Усть-Сысольска, много сделал для расширения сети метеорологических станций в области, работал в гидрологической секции ОИКК (это ему впоследствии пригодилось, когда он остался без работы и без средств к существованию). Батиев пропагандировал наблюдения атмосферных явлений, призывая население участвовать в подобных наблюдениях и исследованиях (в частности, в газете «Югыд туй» 15 апреля 1926 года он предлагал обратить внимание на молнии).
   Батиев не остался в стороне и при создании объединения коми писателей. Организационное собрание коми литературных работников состоялось в Усть-Сысольске 12 марта 1926 года. Завязалась острая дискуссия. Дмитрий Александрович считал «необходимым организацию литературных работников, без чего силы у нас слабы. Необходимо составить план работ и в первую очередь поставить освещение жизни коми народа». Новая организация, говорил Батиев, не будет дублировать литературную секцию ОИКК: «На долю секции литературных работников будет падать собирание материала, изучение быта и прочее, а новая организация будет облекать в художественную форму собранные материалы». «Всем заниматься обо всём нельзя, - убеждал он, - а то у нас ничего не получится. Писатели вполне могут использовать сюжеты из материалов, собранных Обществом изучения Коми края».
   Точку зрения Батиева подверг критике краевед и общественный деятель А.А.Чеусов: «Позиция, взятая Батиевым, неправильна, Общество изучения Коми края не может давать материалы для организации литературных работников... нужен штаб, нужна планировка работы, но новая организация не нужна, лучше пусть остается секция литературных работников. Централизовать силы, а не распыляться». Споря друг с другом, Батиев и Чеусов были едины в критическом отношении к понятию «пролетарская литература», «пролетарский писатель», вполне справедливо рассуждая, что никакой особой «пролетарской литературы» нет и не будет. Но остальные участники собрания придерживались иной точки зрения, и решено было создать Коми ассоциацию пролетарских писателей.
   Д.А.Батиев прилагал немало усилий для того, чтобы научно-иссле¬довательская деятельность ОИКК была возможно более разносторонней, но далеко не все ему удавалось. Так, в январе 1927 года, докладывая о результататх деятельности общества за минувший год, Батиев сообщил, что планировалось организовать работу целого ряда секций ОИКК: географической, почвоведения, геофизической, ботанической, зоологической, литераурно-художественной, антропологии и этнологии, археологии и истории, обычного права коми, медицины, библиотеко-библиографической, «пропаганды краеведческих идей», сельскохозяйственной, кооперативной, охоты и рыбных промыслов, торговли и промышленности, оленеводства, лесного хозяйства и колонизации. «Однако, - заявил Батиев, - осуществить секционную работу вследствие абсолютной пассивности членов... не удалось». «Это и понятно, - продолжал он. — Когда мы заинтересовать работников ни в коей мере не в состоянии, никто работать не будет». Дмитрий Александрович был, пожалуй, чересчур критичен: для того, чтобы охватить все планировавшиеся направления крае¬ведческой работы в достаточной мере, нужно было бы, наверное, чтобы каждый из членов ОИКК обладал такой же неуемной энергией и таким же стремлением браться сразу за несколько дел, как сам Батиев. В то же время, хотя на заседаниях общества и его секций зачитывалось немного докладов, краеведы активно работали над сбором материалов по истории, этнографии, фольклору и т.д., публиковали работы в местных журналах и газетах. Не случайно на заседаниях руководства ОИКК в конце 1926 - начале 1927 года обсуждался вопрос об издании научных «Трудов Общества изучения Коми края» (позднее они действительно стали издаваться, но под немного иным назва¬нием - «Записки Общества изучения Коми края»). 27 февраля 1927 года Батиев стал членом Центрального бюро краеведения, руководившего краеведческим движением страны (членом ЦБК он оставался до 16 марта 1930 года). Дмитрий Александрович пытался установить контакты с высланным за границу Сорокиным, надеясь привлечь его к краеведческой работе, но безуспешно...

Тучи над краеведением
   В целом дела общества и музея шли неплохо, несмотря на хронический недостаток средств (денег обществу выделялось немного). Батиев, казалось, вполне справлялся с работой организатора краеведческого движения области, но... Относительно благополучная жизнь продолжалась недолго. 10 октября 1927 года Областная контрольная комиссия во второй раз исключила Батиева из партии большевиков за недисциплинированность и «как идеологически невыдержанного». В марте 1928 года это решение подтвердила Центральная контрольная комиссия ВКП(б). 1 марта 1928 года Дмитрия Александровича сняли с должности заведующего музеем (эту должность заняла А.А.Молодцова, работавшая с Батиевым в представительстве), через три дня - с поста председателя ОИКК (на этот пост был избран Н.А.Соснин). Причина была до боли знакома: небрежность в ведении финансовой отчетности. Д.А.Батиев постоянно затягивал представление отчетности в областной финансовый отдел, так что последний пожаловался в областной исполком. Проведенная проверка показала, что - как и в 1921 году в представительстве - отсутствуют расписки на часть израсходованных денег. Общество задолжало издательству, лесозаводу... Дело опять дошло до суда. Батиева обязали выплатить долги из своего кармана.
   Батиев, однако, остался одним из руководителей общества, состоял членом областного бюро краеведения и, как уже говорилось, членом Центрального бюро краеведения. Именно ему президиум ОИКК поручил выступить от имени общества на торжественном заседании облисполкома, посвященном 7-й годовщине Коми автономии. Позднее, на открытии конференции Коми ассоциации пролетарских писателей 7 сентября 1927 года, с приветствием от Общества изучения Коми края также выступил Батиев. Решено было создать издательскую секцию для подготовки к публикации имеющихся в ОИКК материалов. В ее состав вошел и Батиев. Он являлся также членом редколлегии «Записок Общества изучения Коми края».
В апреле 1928 года руководители ОИКК и облбюро краеведения обсуждали вопрос об участии в издании журнала «Коми му». Мнения высказывались самые разные. Батиев и Чеусов справедливо указывали на то, что «Коми му» все меньше внимания уделяет краеведению, а редколлегия журнала все меньше прислушивается к мнению членов ОИКК. Правление общества рекомендовало включить в состав редколлегии «Коми му» Батиева как представителя ОИКК, но редколлегия отвела его кандидатуру. Батиев настаивал на реорганизации редколлегии журнала, на включении в ее состав людей, которые были бы искренне заинтересованы в краеведческой работе, в ее пропаганде и в публикации материалов о коми народе, Коми крае. В противном случае, говорил он, нет смысла сотрудничать в «Коми му», надо создавать свой печатный орган - если не научный журнал, то хотя бы «краеведческий бюллетень». Но на выпуск журнала или бюллетеня у ОИКК не имелось средств, а изменение редколлегии «Коми му» было не во власти общества. А вскоре краеведов совсем исключили из числа издателей этого журнала.
   3 ноября 1928 года Батиев выступил с докладом о развитии краеведения в Коми области на расширенном заседании Национальной секции Центрального бюро краеведения в Москве. В принятой по его докладу резолюции говорилось: «Доклад признать имеющим большую ценность, принять к сведению и поблагодарить докладчика... Просить докладчика написать статью для «Известий ЦБК» о краеведческой работе в Коми области». Батиев написал такую статью, и она вскоре была опубликована.
   Тем временем положение Д.А.Батиева становилось все сложнее и сложнее. Начавшаяся в конце двадцатых годов кампания против краеведов, обвиненных в «идеализации старины» (и особенно «национальной старины») автоматически поставила его как бывшего руководителя и одного из активистов ОИКК в ряды подозрительных личностей. Кроме того, в это смутное время вспомнились и старые грехи Батиева. Я.Ф.Потапов в начале 1929 года весьма негативно отозвался о деятельности Батиева в период создания автономии. Отзыв был не слишком объективен, но первый камень в сторону Дмитрия Александровича был брошен. Через некоторое время за этим «камнем» последовали и другие...
   В течение 14 месяцев, с 1 марта 1928-го по 1 мая 1929 года, Д.А.Батиев был безработным (в ОИКК работа велась на общественных началах). На работу его брать, видимо, не рвались. Наконец 1 мая 1929 года Батиеву удалось устроиться в экспедицию по исследованию сплава и сплавных путей, организованную Центральным советом народного хозяйства СССР. Вначале он работал хронометристом, затем техником по исследованию рек и, наконец, руководил работами «по мелиорации рек Вишерского бассейна». Там Дмитрий Александрович трудился до 1 февраля 1930 года, а затем вновь остался без работы.
  В мае 1930 года Батиев участвовал во Всероссийской конференции по краеведению в Москве. 1 августа 1930 года он поступил экономистом-статистиком в колонизационную экспедицию Наркомата земледелия, занимавшуюся исследованием строившейся трассы железной дороги Сыктывкар-Пинюг. Там Батиев работал до 15 октября 1930 года. В сентябре 1930 года состоялось торжественное заседание правления ОИКК, посвященное 150-летию присвоения Сыктывкару статуса города. Среди выступивших был и Батиев. «Широкие возможности, данные Октябрьской революцией к самопознанию мелких национальностей, обязывают местную учащуюся молодежь принять живейшее участие в изучении Коми края. Только при таком участии мы сможем сказать не через 150 лет, а через ближайшие десятилетия: да здравствует Сыктывкар - индустриальный центр обширною Коми края!» - сказал он. 17 декабря 1930 года Батиев поступил в облплан на должность старшего статистика и конъюнктуриста.
   Тем временем обстановка в стране и в Коми области складывалась все тревожнее. Повсеместно началась чистка краеведческих органов, аресты «внедрившихся» в них «вредителей». В этих условиях руководители ОИКК, в том числе и Батиев, 21 мая 1931 года приняли решение о роспуске общества. Это был протест коми краеведов против установившегося в краеведении поистине аракчеевского режима - и не случайно он вызвал резкую критику со стороны тогдашней «верхушки» краеведческого движения. Во втором номере журнала «Советское краеведение» за 1932 год появилась статья «За решительный перелом в краеведном движении в Коми области». В ней говорилось, в частности, что «обострение классовой борьбы... выразилось... в оппортунистическом ликвидаторстве и роспуске краеведной организации». Не удивительно, что после таких публикаций бывшие лидеры Общества изучения Коми края отнюдь не стали менее подозрительными в глазах власти.

Жена и дочери Д.А.Батиева.
Край фотографии с изображением самого Батиева отрезан (2-я половина 1920-х гг.)

Д.А.Батиев в заключении