С началом I Мировой войны Мартюшева мобилизовали в армию. Вначале по возрасту (ему было 40 лет) он попал в ополченческую дружину, был назначен знаменосцем как человек физически крепкий и к тому же унтер-офицер. В октябре 1914 г., уже на фронте, Мартюшева назначили фельдфебелем роты. «Начальство говорило,- вспоминал Мартюшев,- что здесь нужен не оловянный солдатик, а нужно соображение». Зиму 1914-1915 гг. Мартюшев провел в окопах «в сидении на Бзуре и Равке, под постоянным артиллерийским обстрелом противника, нередко ураганным. Раз был контужен, несколько раз приходилось с окопов отбивать атаку немцев, но самому в открытую атаку ходить не приходилось». 3 января 1915 г. именно там, на р. Равка (в Польше западнее Варшавы), впервые в истории во время военных действий были применены химические боеприпасы: немцы обстреляли позиции российской армии снарядами со слезоточивым газом. В автобиографии Мартюшева об этом ничего не говорится, поскольку ни он, ни его однополчане, очевидно, об этом даже не узнали: к счастью для них, из-за низкой температуры воздуха газ (бромид ксилила; немцы называли его «T-Stoff») не испарился, а замерз и не причинил российским воинам никакого беспокойства. Впрочем, даже если бы обстрел оказался более удачным для германских артиллеристов, то газ мог бы вызвать расстройство здоровья и панику, но к летальному исходу он не приводил - в отличие от смер¬тоносного хлора, который появился у немцев позднее, весной 1915 г., и в апреле был применен уже на Западном фронте, у реки Ипр.
   В июне 1915 г. часть, в которой служил Мартюшев, перевели на Рижский фронт, а через два месяца всех, кто был старше 40 лет, отправили в Петроград на караульную службу. «Потянулась скучная, нудная жизнь на окраине города в повседневном заведовании ротным хозяйством и обучении присылаемых в роту серых бородачей, ратников старших возрастов». Мартюшев хотел поступить в военное училище, хотя не имел на это формального права, поскольку школы не кончал. Но в 1916 г. «после некоторой подготовки через находившегося в роте ратника из бывших учителей городского училища» он сдал экзамен при 10-й петроградской гимназии «на вольноопределяющегося 2 разряда» (удостоверение гимназии было выписано 5 апреля 1916 г.) и после этого был отправлен в Гатчинское военное училище. Однако Алексей Макарович не смог пройти строевое обучение - возраст был уже не тот («здесь в гвардейском строю меня, старика, так размяли, что через две недели положительно стал деревяшкой и ходил далеко не так гибко, как полагалось будущему офицеру»), и его откомандировали обратно в часть.
   Наступил 1917 год. Грянула Февральская революция, свергли царя. A.M. Мартюшев с энтузиазмом воспринял крушение самодержавия, установление демократических свобод. Верность идеалам свободы и демократии он пронес через всю жизнь. В этом смысле Мартюшева можно назвать человеком Февраля. Он не участвовал непосредственно в революционных выступлениях, но оказывал поддержку действиям революционеров. Так, 27 февраля он находился в карауле при комендантском управлении «недалеко от Павловских казарм, где уже накануне начались открытые выступления части солдат. Подошедшей группе революционеров мы сами открыли ворота комендантского управления. Все арестованные при этом управлении числом до 200 человек были выпущены, а наши караульные взводы спокойно вернулись в роту». Мартюшев читал газеты и был в курсе «политических брожений», знал настроения солдатской массы. Поскольку после отречения Николая II «офицеры поникли головой, а солдаты наших ополченческих рот были совершенно серы и неграмотны», то начитанному, неплохо владеющему словом Мартюшеву, удалось выделиться среди других. «После первого же выступления я сделался центральной фигурой»,- вспоминал он. «Хотя сам я почти не разбирался в разных политических программах, но горячо мог клеймить полицейский монархический строй, говорить о бесцельности продолжения войны. Этого было вполне достаточно, чтобы заслужить у своих солдат полный авторитет». Однополчане Мартюшева в начале апреля 1917 г. писали о нем так: «Командные его распоряжения в дни революции и прямолинейные выступления против реакционной части офицерства вызывали восхищения и останутся в нашей памяти отрадным воспоминанием».
   Его выбрали в Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, и 2 марта он уже заседал там. «И здесь оказалась такая же масса серых шинелей, которая с одинаковым энтузиазмом аплодировала диаметрально противоположным речам ораторов. Без сомнения, как-то руководилась эта масса, но руководящая группа работала где-то в политических кружках, которые громадному большинству из нас были недоступны. Впрочем, я вскоре же был выделен в какую-то юридическую секцию и отправлен во временный суд Спас¬ского района, представлявший из себя коллегию из мирового судьи, представителя от солдат и представителя от рабочих. Работы было много, и я редко мог посещать как заседания Совета, так и свою роту»,- писал A.M. Мартюшев в автобиографии.
   A.M. Мартюшев стал одним из организаторов собрания 176 коми солдат Петроградского гарнизона 8 апреля 1917 г., участники которого сформулировали свое отношение к политической ситуации в стране и в Коми крае. Процитируем эту резолюцию, которая, как представляется, вполне отражает политические взгляды A.M. Мартюшева в тот исторический момент (вполне вероятно, что именно Алексей Макарович являлся одним из ее основных авторов). Коми солдаты признавали необходимым «поддерживать временное правительство, поскольку оно будет выполнять принятые им на себя перед страной обязательства и действовать в согласии с Советом рабочих и солдатских депутатов, признаваемым нами истинным представитель¬ством всех трудящихся классов России, которому выражаем полное доверие и будем поддерживать во всех выступлениях его... Иметь неустанную заботу о поддержании завоеванной нами свободы и нового государственного строя и быть в каждую минуту готовым мощной силой уничтожить всякую попытку восстановить старый строй, так долго угнетавший народ. ...Пока война продолжается, мы должны стоять на страже родины и завоеванной свободы и, не щадя жизни, дать решительный отпор всяким посягательствам на нее извне...». «Как представители отдельной народности России - зырян, в полном сознании ответственности перед родиной и историей и, учитывая важность переживаемого момента, постановляем следующее: 1) Признать наиболее желательной формой правления в России -Демократическую Республику. Политические права и экономичес¬кие интересы трудящихся масс от порабощения буржуазно-капиталистическими классами населения наивернее могут быть гарантиро-ваны только при республиканском строе. 2) Созыв Учредительного Собрания для установления Государственного строя и выработки основных государственных законом должен быть произведен на основе всеобщего, равного, прямого, явного и тайного голосования. 3) Отвергая пользу в проведении сепаратных идей в среде зырян и отстаивании краевой автономии, признать желательным возможно быстрое восприятие общей российской культуры. Широкое использование природных богатств края возможно лишь с помощью русской промышленности и техники... 5) Зная, что местная власть в Зырянском крае ныне находится в руках пришлых и ничего общего с интересами местного населения не имеющих чиновников, назначенных еще старым правительством преимущественно или из «неудачников», или в чем-либо «провинившихся» на службе в центральных губерниях; зная, что пока они заведуют всеми сторонами управления края, проведение демократических идей в деревенскую массу встретит или явное препятствие, или скрытый тормоз; признавая, что широкое распространение исчерпывающих сведений о цели и смысле свершившегося государственного переворота и о предстоящих задачах трудящихся народных масс является ныне первейшею и насущнейшею необходимостью; учитывая, что при обширности территории уездов и раскиданности населенных пунктов на громадные расстояния и недостатке теперь местных культурных сил, агитация отдельных лиц не может принести достаточной пользы, - мы, революционные солдаты, являющиеся в то же время представителями почти всех волостей края, находим необходимым настойчиво рекомендовать своим односельчанам немедленно приступить к созданию крепкой, сплоченной крестьянской организации в уезде, для чего необходимо выслать в уездный город хотя бы по одному выборному из волости. Эти выборные в согласии с демократическим элементом города создали бы уездный комитет, в руках которого и должно быть временное управление уездом, вплоть до выбора уездного исполнительного органа на основе всеобщего, равного и прямого голосования. 6) Рекомендовать нашим односельчанам отнестись к предстоящим выборам в Учредительное Собрание с большим сознанием и вниманием, чтобы при прямом голосовании в избирательном округе подача голосов по отдельным волостям не разделилась в пользу случайно выступивших в каждой данной волости кандидатов и таким путем не проскочил бы по округу собравший по нескольку голосов во многих волостях какой-нибудь враг республиканского строя и противник интересов трудящихся крестьянских масс, хотя бы принявший временно лицемерный вид народа. 7) На всякий случай мы со спокойной совестью можем рекомендовать для выбора в уездную организацию и в учредительное Собрание товарища нашего, солдата Алексея Макаровича Мартюшева... как стойкого защитника интересов трудящегося крестьянства. В искренности его демократических убеждений мы в достаточной степени успели убедиться за время совместной почти в течение трех лет службы, как в боевой обстановке на фронте, так и в тыловой жизни...».
   В конце апреля 1917 г. вышло распоряжение об увольнении солдат, достигших 43 лет. A.M. Мартюшев демобилизовался и отправился в Коми край. «В пути в Усть-Сысольск, в Яренске подсел на пароход В.Ф. Попов, мой старинный друг и приятель; по приезде в Усть-Сысольск нашли третьего приятеля - А.Н. Вешнякова. Вот это трио решило «организовать народ». Думали, гадали и, наконец, решили назвать свою организацию «Обществом обновления народной жизни». О придании обществу какой-либо партийной физиономии не было и речи. Нам мыслилось, что целью общества должно быть только вовлечение широких кругов трудовой массы к политической жизни, т.е. заинтересовать ее совершающимися событиями и путем соответствующих докладов и лекций ознакомить с основными задачами нового политического строя, с лозунгом «Да здравствует демократическая республика». Так вообще повсюду кричали тогда».

15(28) января 1918 г. Совет солдатских депутатов гарнизона обратился к земской управе и другим органам власти и управления, общественным организациям с предложением обсудить принципы образования нового уездного Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и создать его 17(30) января «для предотвращения наблюдаемых разных скандалов и беспорядков, нарушающих тишину и спокойствие». Для выработки «проекта организации высшей власти» представители земства приглашались в Совет солдат Усть-Сысольского гарнизона. Земское собрание обсудило это обращение 16(29) января и решило «взять на себя инициативу создания высшей власти». Для обсуждения этого вопроса в Совет солдатских депутатов были делегированы три представителя земства - Д.Я. Попов, A.M. Мартюшев и А.С. Юркин.
Любопытно, что открывшееся 15 (28) января земское собрание отменило декабрьские решения управы, принятые в пылу борьбы с распространением большевизма. В частности, A.M. Мартюшев сказал, что управа «стала на точку партийности... Она жестоко ошиблась, уволив фельдшера Зайкова за принадлежность к большевистской партии». Ряд гласных поддержали его и Д.Я. Попова, заявив, что управа не имела никакого права преследовать за политические взгляды, что в свободной России каждый имеет право на свои убеждения. Постановления управы были отменены собранием. Эти высказывания и поступки земских гласных наилучшим образом демонстрируют высокий уровень демократических начал в земской среде. В тот же день открылся и I Усть-Сысольский уездный продовольственный съезд (он был созван по решению уездного продовольственного комитета от 4 (17) января для обсуждения сложившихся в уезде проблем с продовольствием). Председательствовал на съезде A.M. Мартюшев, отметивший, что «продовольственному съезду придется решить вопрос в сущности о жизни или смерти... населения» (он сказал это применительно к жителям верхней Печоры, но слова справедливы и по отношению ко всему уезду). В дальнейшем работой съезда руководил Д.Я. Попов. Продовольственный съезд являлся представительнейшим форумом - на нем присутствовали более 100 чел. от всех волостей уезда.
    Утром 17 января 1918 г. земский гласный A.M. Мартюшев докладывал Земскому собранию, что из первых разговоров с солдатами у делегатов сложилось впечатление, что «что-то им хочется сделать, но что и сами не знают». По его словам, солдаты заявили, что они не большевики, а беспартийные, и декреты народных комиссаров будут проводить в жизнь лишь в том случае, если они применимы для нашего края. В конечном итоге было решено, что земские гласные примут участие в «общем собрании... для обсуждения вопроса об организации высшей власти города и уезда».
   На общем собрании с земскими гласными было принято решение организовать пока временную единую сильную власть в Усть-Сысольске при участии земского собрания, Продовольственного съезда, прибывших крестьян, солдат, представителей мещан и разных политических организаций и союзов в виде Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Оставшись без вооруженной опоры (гарнизона), земцы согласились на создание комиссии по организации Учредительного съезда для создания «высшей власти» в уезде. Помимо земцев, в комиссию вошли представители местного гарнизона; городского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов; уездис-полкома Совета крестьянских депутатов - всего 12 чел.
   При открытии учредительного съезда уездного Совета 17(30) января решено было объединиться с участниками продовольственного съезда, которые и составили основную часть делегатов. Председательствовал на учредительном съезде A.M. Мартюшев.
   На съезде был избран уездный Совет, провозглашенный главным органом власти в уезде. Как ни парадоксально, но в первый состав Совета (56 чел.) попали как сторонники, так и противники советской власти, поскольку было решено представить в нем почти все общественно-политические объединения Усть-Сысольского уезда: от Совета солдат усть-сысольского гарнизона - 12, от крестьян - 21, от мещан - 11, от московской солдатской секции зырян - один (М.Ф. Зайков), от Союза учащих - три, от Союза Служащих - один, от духовенства - один (А.Н. Малевинский), от судебной организации - один, от Партии социалистов-революционеров - один чел. (Е.Ф. Бежева) и др. В исполком Совета избрали и В.Ф. Попова. Забавно, что в первый орган советской власти на территории Коми края вошел председатель усть-сысольской кадетской организации И.П. Петроканский, ярый противник большевиков и Совдепов. Он даже выдвигался в заместители председателя уездисполкома Совдепа! (В сентябре 1918 г. И.П. Петроканский будет расстрелян в Котласе по приговору полевого ревтрибунала красных). Несмотря на ярко выраженную партийность ряда депутатов, первый коми Совдеп официально считался беспартийным.
   Поскольку Совет объединял в себе выходцев из разных слоев общества, людей с различными убеждениями, то найти кандидата на пост председателя Совета было нелегко. Выбор пал на A.M. Мартюшева, который, по его словам, «оказался своего рода буфером» между правыми и левыми. С его кандидатурой примирились все силы, от пробольшевистских до либерально-демократических, тем более что Мартюшев был достаточно известным общественным деятелем уезда, знающим человеком, выходцем из народных низов. Он не являлся ни эсером, ни социал-демократом, «в жизни ни к какой партии не примыкал, ни на одном партийном собрании не участвовал, так и остался навсегда беспартийным» (из его автобиографии). Так Алексей Макарович стал первым советским руководителем Усть-Сысоль-ского уезда.
Обращаясь к населению Усть-Сысольского уезда, Совет и его ис-полнительный комитет под председательством A.M. Мартюшева заявили, что «власть... перешла Совету 17 января. В тот день произошло объединение с Советом крестьянских депутатов... В городе и уезде спокойно, происходят реквизиции и конфискации хлеба и товаров». Уездная Земская управа, городская Дума, волостные земства не упразднялись, а являлись «исполнителями постановлений и распоряжений Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов», как это прозвучало в постановлении уездного Совета от 12 февраля 1918 г.

Действия беспартийного председателя многопартийного устьсысольского исполкома до поры до времени укладывались в рамки требований центральных органов власти, контролировавшихся большевиками. Но в середине 1918 г. в стране произошел поворот. Руководители большевистской партии пришли к выводу, что в условиях продовольственного кризиса и начинавшейся интервенции продолжать курс на постепенное вытеснение капиталистических элементов города и деревни через систему товарного производства и товарного обращения невозможно. Решено было осуществить ряд чрезвычайных мер в политике и экономике.
   Одним из первых шагов в этом направлении стало принятие 11 июня 1918 г. декрета ВЦИК о создании деревенских комитетов бедноты (комбедов). Комбеды должны были, во-первых, содействовать органам власти в изъятии излишков и кулацких запасов хлеба, а во-вторых, распределять хлеб, предметы первой необходимости и сельскохозяйственные орудия. В руках комбедов оказывалась огромная власть, которая позволяла им не считаться с мнением остальной - большей части крестьянства.
   Лидеры левых эсеров выступили против комбедов, объявили комбеды антисоветской организацией, подменяющей советскую демократию диктатурой сброда. Один из левых эсеров, Трутовский, говорил: «Беднота -это ведь не класс. Здесь и пьяница, и трудолюбивый неудачник, и батрак, и проходимец. Почему они становятся первыми фигурами в деревне? Что в этом социалистического? Где пределы взаимной экспроприации? Почему нужно формировать армию для борьбы против своих и мириться с тем, что немцы эшелонами вывозят хлеб в Германию (согласно условиям Брестского мира - Авт.)? Ведь страшен, страшен будет результат: раскол России сверху донизу, резня, запустение, ненависть навеки...» Эту опасность поняли руководители уездов Коми края, не ставшие создавать комбеды. Принятый руководством РКП(б) курс на чрезвычайные меры, на ускорение движения к социализму не соответствовал не только взглядам руководителей местных органов Советской власти, но и настроениям большинства населения уездов - середняков и зажиточных крестьян. Именно поэтому уездные органы Советской власти не желали проводить в жизнь этот новый курс.
Осуществить (или, по крайней мере, возглавить осуществление) провозглашенных мер могли - и должны были - лишь коммунисты, от которых этого требовала как партийная дисциплина, так и собственная убежденность в необходимости скорейшего построения социализма. Но в Коми крае коммунисты не пользовались известностью и авторитетом в массах. Об этом сообщали и руководители местных парторганизаций. В докладе Яренского уездного комитета (укома) РКП(б) от 19 марта 1919 г. говорилось: «Организационная и агитационная работа (коммунистов -Авт.) в... Яренском уезде началась вести только в сентябре 1918 года... До сентября наша деревня знала о коммунистах только понаслышке». Сходное положение было и в Усть-Сысольском уезде. Большевики и сочувствующие им не имели до июня в уезде даже своей организации.
   Коммунистическая ячейка в Усть-Сысольске возникла по инициативе извне. Организационное собрание коммунистов состоялось 16 июня 1918 г. по инициативе незадолго перед этим прибывших в город русских большевиков командира красноармейского отряда Ларионова, его помощника Дубровина и представителя военного контроля матроса Андрианова; последний и возглавил организацию. Организаторы большевистских ячеек в Коми крае сразу же поставили перед ними задачу овладения властью в уездах. С.Н. Ларионов высказался на сей счет достаточно ясно: «Необходимо, чтобы у власти были свои люди», а для этого «нужна организованность» («Зырянская жизнь», 27 июня 1918 г.).
Прийти к власти большевики, не пользовавшиеся достаточным авторитетом в уездах, могли только путем переворота, причем пере¬вороту должны были содействовать внешние силы. В крестьянском крае и не могло быть иначе. Аналогичные условия создались, например, на Украине. Украинский писатель, революционер, социал-демократ и коммунист В.Винниченко отметил в своем дневнике 20 июля 1920 г.: «Революция на Украине проводится военными силами. Пролетариата почти нет. Тот, что был, расползся по селам, бросился в спекуляцию, ушел на фронт». В Усть-Сысольске такой силой стал упоминавшийся уже отряд С.Н. Ларионова.
   Способствовало перевороту и то, что председатель исполкома A.M. Мартюшев назначил Ларионова военным комендантом города, наделив его обширными полномочиями. (В июле 1918 г. II уездный съезд Советов расценил этот шаг Мартюшева как единственную ошибку в его действиях того времени). Назначение Ларионова было связано с событиями вокруг имения торговцев Кузьбожевых в местечке Човью, которые и положили конец деятельности A.M. Мартюшева на посту руководителя уездного исполкома Совета.
   Кузьбожевы являлись наиболее крупными землевладельцами Усть-Сысольска. Согласно законам, принятым Советской властью, все частновладельческие земли национализировались. Однако владельцы имели право пользоваться находившейся у них землей при условии, что они сами, своим трудом будут ее обрабатывать. 27 мая Кузьбожевы обратились в городской земельный отдел с просьбой разрешить им самим обрабатывать их девять десятин земли, но получили отказ. Тогда Кузьбожевы адресовали ту же просьбу в уездный Совет. 30 мая уездный земотдел и исполком решили предоставить Кузьбожевым право обработки земли, но только в текущем году и «с отнесением могущего быть урожая в общегосударственный продовольственный фонд». Вопрос с передачей земли в постоянное трудовое пользование Кузьбожевых должен был решиться позднее, с учетом законов и норм, выработанных центральными и местными земельными органами. Пока же, констатировал исполком, все земледельцы Усть-Сысольска продолжают обрабатывать свои наделы «по прежним основаниям впредь до равного уравнения земли между трудящимися». Несомненно, что исполком, действуя в рамках закона, не учел субъективного фактора - настроений безземельной и малоземельной бедноты города, рассчитывавшей получить наделы в Човью и крайне отрицательно относившейся к попыткам Кузьбожевых сохранить землю в своем пользовании, пусть даже и в трудовом.
   В принципе горожане могли обжаловать решение уездных властей, обратившись в губернский земотдел (так же, как Кузьбожевы обжаловали решение городских органов в уездных). Но события стали развиваться иначе. Произошел взрыв недовольства, непосредственным поводом к которому стал следующий инцидент. Еще весной горземотдел решил поселить на части Кузьбожевских земель безземельного устьсысольца М.Цивилева. После разрешения уездных властей на обработку земли Кузьбожевы собрались выселить Цивилева. Тот пожаловался соседям по слободке Нижний конец, и группа разъяренных горожан решила провести передел земли явочным порядком.
   13 июня 1918 г. около 20 вооруженных жителей Нижнего конца явились в Човью, избили двух членов семьи Кузьбожевых и потребовали, чтобы Кузьбожевы покинули Човью, угрожая в противном случае на следующий день сжечь их вместе с домом. A.M. Мартюшев, получив известие об этом во время совместного заседания исполкома и съезда лесничих, посовещавшись со своим заместителем А.Ф. Богдановым, направил туда члена исполкома А.А. Чеусова. По сообщению газеты «Зырянская жизнь», «товарищ Чеусов, явившись с отрядом в Човью, застал полную картину разрушения... По предварительному дознанию пять человек, участвовавших в погроме и избиении, были арестованы и приведены в городскую милицию». В Човью для охраны Кузьбожевых от ожидавшегося посягательства на их жизнь был оставлен милиционер Потапов.
    Известие об аресте взбудоражило население Нижнего конца. Собравшаяся толпа в две-три сотни человек явилась в гррод к зданию, где размещалась милиция. В этом стихийном участии приняли участие и руководители городского Совета, придерживавшиеся пробольшевистских взглядов (председатель горсовета В.П. Осипов, председатель земельной секции Х.Ф. Кудинов и некоторые другие). Немногочисленных милиционеров разоружили, арестованных освободили, пытались найти также жившего в том же доме A.M. Мартюшева, чтобы убить его «за приказание арестовать погромщиков» (к счастью, Мартюшева не было дома). Член исполкома В.Н. Конанов, прибывший к месту происшествия и пытавшийся образумить собравшихся, едва не был поднят на штыки. Вмешался командир отряда красноармейцев С.Н. Ларионов, прибывший в город в разгар описываемых событий (отряд направлялся из Архангельска на Печору). Он заявил, что не допустит самосуда. Часть отобранного у милиции оружия была передана красноармейцам.
   После этого в центре города наступило относительное затишье. Но поздно вечером Х.Кудинов и еще четыре-пять вооруженных людей явились в Човью и попытались ворваться в дом Кузьбожевых, чтобы выгнать их. Находившийся там милиционер потребовал сообщить, кто они и зачем пришли. Не получив ответа и зная об угрозах по адресу Кузьбожевых, он применил оружие и застрелил одного из нападавших (им оказался Кудинов). Остальные ретировались. Гибель Куди-нова, конечно, вызвала возмущение жителей городской окраины. Опасаясь повторного нападения, Кузьбожевы отправились в с. Слободу.
   В 5 часов утра 14 июня экстренно собрался уездный исполком. На заседании Мартюшев говорил о неразумности подобных самовольных действий крестьянства, о том, что они напрасно «пошли с ружьями и кольями» в Човью вместо того, чтобы обратиться в губернские органы власти и решить вопрос о земельных наделах Кузьбожевых соответственно «основному закону о социализации земли». Исполком постановил «ввиду происходящих вооруженных выступлений анархической толпы, самосуда, произведенного над гражданами Горовым и Кузьбожевым, и обезоружения милиции объявить город Усть-Сысольск на военном положении» и обратился за помощью к Ларионову и его красноармейцам как к наиболее организованной силе. Началось следствие о «беспорядках на Човью». Свою позицию A.M. Мартюшев и его коллеги сформулировали чуть позднее так: «Исполнительный комитет как местный орган власти, стоя на страже истинного социализма, равенства, братства и неприкосновенности личности, не может... стать на такую позицию, чтобы вопреки ясных законов Советского правительства некоторые граждане, хотя бы и бывшие буржуи, были вне всякого закона о гарантии жизни и чтобы можно было их свободно бить и убивать кому вздумается».

До начала 1919 г. Троицко-Печорский район находился под контролем Советской власти. Возможно, красные удержались бы там и дольше, если бы не действия командиров красноармейских отрядов
   Мандельбаума и Аппоги, восстановивших против себя значительную часть местного населения. Мартюшев возмущался их «вакханалией». Оба эти деятеля, Аппога и Мандельбаум, главным средством борьбы за власть Советов считали беспощадный террор против «контрреволюционеров», в разряд которых очень часто попадали люди, никогда не поднимавшие оружия против новой власти. Даже большевик М.С. Кедров, сам очень жестоко подавлявший сопротивление (истинное и мнимое) контрреволюции в Вологде, высказал беспокойство в связи с жалобами печорцев.
Историк Н.И. Ульянов в книге «Очерки по истории коми», изданной в 1932 г. и написанной с насквозь сталинистских позиций, одобрительно отозвался о действиях Мандельбаума, но и его слова заставляют призадуматься... «Вопли потрепанных Мандельбаумом кулаков т. Кедров принял за вопли всего населения, а кулакам было от чего вопить. Весь маршрут экспедиции был отмечен беспощадными реквизициями у них имущества... Его отряд походил на новгородс¬кую рать, возвращавшуюся с югорской данью. Множество подвод шло нагруженными великолепными малицами, совиками, пимами, шелковыми и бархатными одеждами, швейными машинками, граммофонами, никелевыми самоварами и прочими предметами роскоши и «цивилизации», проникшими в этот первобытный край... Недаром у кулаков на Печоре навсегда осталось в памяти грозное имя Мандельбаума».
   A.M. Мартюшев позднее писал, что «вакханалию Мандельбаума и... чердынского командира Аппоги» он «не мог переваривать ни в душе, ни в мыслях. Поэтому решил выбраться из Печоры куда глаза глядят». Добрался он до Вологды, где и осел на несколько месяцев (не от него ли стало известно М.С. Кедрову о безобразиях Мандельбаума?). В октябре 1918 г. Мартюшев поступил на работу в губернский продовольственный комитет, прослужил там полгода, затем перешел в кустарный отдел Северосоюза и занялся хорошо знакомыми ему кустарными промыслами.
   В июле 1919 г. правление Северосоюза командировало Мартюшева в Усть-Сысольск «для выяснения возможности развития некоторых видов кустарных промыслов: смолокурения, корневых изделий и т.д.». «В Усть-Сысольске оказался в этом отношении полный развал; кроме того, организовавшийся в Устюге Двинсоюз предъявлял свои претензии на Усть-Сысольский уезд. Я послал в Вологду свой доклад, а сам больше туда не поехал» (из автобиографии A.M. Мартюшева). Тогда же Мартюшев узнал, что белые расстреляли на Печоре его брата Александра и двух его старших сыновей (террором не брезговали и противники Мандельбаума). Алексей Макарович решил не возвращаться в Печорский край («Видеть в по¬вседневной жизни участников зверской расправы над дорогими мне людьми было бы слишком тяжело») и остался в Усть-Сысольске навсегда. На состоявшемся в июле кооперативном съезде Мартюшев был выбран председателем Усть-Сысольского союза кооперативов. Жена его осталась в Троицко-Печорске, детей у них не было, брак их распался. Через некоторое время Мартюшев вторично женился.
   Осенью 1919 г. Усть-Сысольск заняли белые. Мартюшев вспоминал: «Как на грех, самыми последними осенними рейсами получили весьма значительное количество мануфактуры, но, вследствие наступившего ледохода и полного бездорожья, распределить ее по всем волостным кооперативам не успели. Тут настигал Латкин, и я вместе с другими ответственными работниками эвакуировался. Оставшаяся в складах кооператива мануфактура была разграблена населением. За все это козлом отпущения оказался опять же я. Трепали меня на собраниях, производили дознания, высказывали открыто подозрения -не имел ли я связь с Латкиным, а потому мануфактуру умышленно оставил в складах и т.д.» Военно-следственная комиссия, расследовавшая обстоятельства взятия белыми Усть-Сысольска и Яренска, допрашивала многих ответственных советских работников, в том числе и Мартюшева. Он не признал себя виновным по предъявлявшимся ему обвинениям. Дело было прекращено. До лета 1920 г. Мартюшев работал в уездном Союзе кооператоров, в июне 1920 г. вышел из кооператива, около трех месяцев являлся заместителем председателя уездного Совета народного хозяйства, а потом был выбран председателем профсоюза совторгслужащих. В июне 1921 г. ревком Коми области включил его в Организационное бюро областного Союза кооперативов, потом Мартюшев стал членом его правления. В 1922 г. он сотрудничал в зырянском торговом товариществе.