Интересные сведения приводит П.И.Ульянов. Ссылаясь на неизвестную нам рукопись краеведа М. И. Романова «Народные говоры по течению р. Устьи», он пишет, что в верховьях этой реки последние зыряне, державшиеся своего языка, вымерли лишь в конце XVIII в. В другой работе М.И.Романов утверждает, что население бассейна р. Устьи в X—XIV вв. было зырянским (коми), однако никаких ссылок и доказательств не приводит. Однако сведения об обитании зырян в бассейне р. Устьи в XVIII в. обнаружил и А.К.Матвеев. Правда, далее он высказывает убеждение, что устьянские зыряне к коми-зырянам никакого отношения не имели. «Зыряне („окраинные") раньше жили в Подвинье. Это был народ, родственный вепсам и другим прибалтийским финнам и саамам, и только впоследствии этноним „зыряне" перешел на коми. А настоящие зыряне обрусели»27. С категоричностью утверждения А.К.Матвеева в той его части, где он говорит о том, что устьянские зыряне не имеют отношения к коми-зырянам, трудно согласиться, ибо доказано наличие значительных прибалтийско-финских заимствований в западных диалектах коми языка и существование беломорского и восточнобалтийского антропологических типов в тех же западных группах коми. Следовательно, более правильно говорить о сложении в западной части региона пермян смешанного населения, наследниками которого в какой-то мере являются нынешние западные группы коми.
   Надо отметить также, что хотя этноним «зыряне» на весь народ коми распространился действительно позднее (XVI в.), но отдельные его группы именовались так значительно раньше: в грамоте 1485 г. перечисляются «крещеные сиряне ужговские», т.е. жители Ужгинской вол. (верхнее течение Сысолы и верховья Камы) - тоже, можно сказать, окраина. «Сырьяне» встречаются также в «Житии св. Стефана Пермского» (конец XIV в.), однако они упомянуты там в таком контексте, что с равной долей вероятности это могут быть как устьянские, так и сысольские зыряне.
   Сведения, приведенные М.И.Романовым и А.К.Матвеевым, относятся к сравнительно недавнему времени. Сомнительно, чтобы современное местное население запомнило каких-то особых зырян, отличных от коми-зырян, ибо это древнее население уже вДШ-XIV вв. начало растворяться в русской этнической среде и частично отступать под ее натиском. И. В. Власова приходит к выводу, что к XIV в. древние пермяне в бассейне Сухоны и Северной Двины уже исчезли. В русских летописях XIII в. сохранились отрывочные сведения о «тоимичах поганых» (бассейн р.Северной Двины; притоки Верхняя и Нижняя Тойма) и «суре поганой» (бассейн р. Пинеги). Несомненно, это остатки того самого древнего (допермского) населения Подвинья, которое в результате смешения с пермянами, как мы считаем, стало почти пермским при наличии в то же время большой примеси прибалтийско-финского (вепсского?) элемента. На это указывает название погоста, которое включает слово «кар», означающее по-коми (и по-древнепермски)   «город»: в переводе Тоймокары - город на Тойме. Но в то же время «тоимичи поганые» и «сура поганая», по-видимому, по происхождению не были пермянами. Их язык мог занимать промежуточное положение между западно-финскими и восточнофинскими языками. А.К.Матвеев в одной из своих работ указывал на то, что язык заволоцкой чуди мог занимать промежуточное положение между прибалтийско-финскими и поволжско-финскими языками. Может быть, язык чуди заволоцкой был промежуточным между вепсским и пермским? Т.А.Бернштам выдвинула идею о родстве «суры поганой» на Пинеге с населением бассейна р. Суры (Верхняя Волга), где обитала летописная меря. Она полагает, что в составе русских низовских переселенцев участвовали представители финских народов Поволжья и какая-то мерянская группа добралась до Пинеги, где и обосновалась. Конечно, русское население, двигавшееся на север, включало финские компоненты, и чем дальше, тем больше, но я не думаю, чтобы целые родо-племенные группы, сохраняя свое единство, могли пройти путь от Верхней Волги до Пинеги, да и по времени это не совпадает, ибо «сура поганая» и «тоимичи поганые» обосновались на упомянутой территории до русского переселения. Погост Тоймокары существует уже в начале XIII в., а, следовательно, указанные тоимичи и сура должны были появиться там еще раньше - не позднее XII в.
   Любопытно отметить в связи с этим следующее: древние пермяне в своем расселении не вторгались на территорию тоимичей и суры. На Северной Двине они остановились перед границей тоимичей, а на Пинеге обошли земли суры и поселились ниже по течению. Правда, в последующие века сура перемешалась с пермянами, создав вкупе с другими включениями этнографическую группу удорских коми. Однако все это говорит о суще¬ствовании отличий между древними пермянами и сурой с тоимичами.
   Какие-то островки потомков древних пермян сохранялись в указанном регионе достаточно долго - вплоть до XX в. Любопытны в этом отношении сведения, помещенные в «Этнографическом обзоре Вологодской губернии», опубликованном в «Списке населенных мест», содержащем данные X ревизии, проводившейся в 1856-1857 гг. В нем сообщается, что, по приход¬ским спискам, «чудь, или обрусевшие финны», обитают вперемежку с русскими в Никольском у. по рекам Ильзюга, Кокошиха, Ширенга, Шердуга, Жидоватка, Березовая и Завазуга (всего 237 дворов с населением 1630 душ обоего пола), в Соль-вычегодском у. - по рекам Варзакса, Тарновка, Оскорев, Чакулка (всего 223 двора с населением 1555 душ обоего пола) и в Усть-Сысольском у. - по рекам Невля, Шор, Буб, Поруб и Луза в 14 населенных пунктах, а именно: в деревнях Спиринской, Ракинской, Шиловской, Гаревской, Бор-Надболотской, Мишиновской, Урнышевской, Матвеевской, Карповской, Кулижской, Раевской, Подсосновской, Трофимовской, Немизовской (146 дворов с населением 1049 душ обоего пола). В действительности же, по историческим документам, жители этих 14 деревень издавна были коми. В связи с этим фактом резонно предположить, что «чудь, или обрусевшие финны», в Никольском и Сольвычегодеком уездах также являются остатками прежних (коми-пермских) насельников. Именно такая мысль высказана и в цитируемом «Этнографическом обзоре»: «Зыряне обруселые и вообще сохранившие обычаи и нравы своего племени встречаются и в других уездах, особенно в Сольвычегодском и Никольском, как в ближайших к коренному населению финского востока».
   Д.К.Зеленин, изучая великорусские говоры, пришел к мысли, что «в Вологодском крае (так же как и в Пермском) должны быть обрусевшие зыряне». На это указывает также анализ фамильного состава и топонимии в восточных районах современных Архангельской и Вологодской областей. В них сохранилось немало названий сел и деревень, которые в настоящее время являются распространенными коми фамилиями (обычно в западных районах Коми АССР), например деревни Шелепова (соответствует фамилия Шулепов), Тентюкова (фамилия Тентюков), Пархачевская (фамилия Пархачев), Ворсинская (фамилия Ворсин), Вызова (фамилия Вызов), Ватаманова (фамилия Ватаманов), Шешукова (фамилия Шешуков), Уляшова и Уляшевская (фамилия Уляшев), Сорвачева (фамилия Сорвачев) и т.д. Некоторые из перечисленных топонимов и сейчас в тех же местах являются местными фамилиями (Шешуков, Пархачев и т. п.) и соответственно и в Коми АССР - названиями поселений (Тентюкова, Уляшево, Бызовая).
   Приведенные примеры, конечно, вовсе не говорят о том, что их оставили именно пермяне. Но они свидетельствуют об определенной общности древнего населения указанного региона, о том, что в русском крестьянстве растворились прежние финно-пермские насельники и, что вероятнее всего, отсюда попали на территорию современной Коми АССР вышеперечисленные фамилии и названия поселений, причем не исключено, что пришли они с русскими носителями, позднее ассимилировавшимися в этнической среде коми. Для нас важны именно эти этнические смешения и контакты, поскольку они свидетельствуют в пользу тезиса о расселении древних пермян в вышеназванных районах. Кроме указанных выше пермских гидронимов, нами встречены при полевых работах 1977-1978 гг. в верхнем течении Северной Двины деревни с чисто коми названиями: Куимиха («куим» — три), Кушево («куш» — пустой, голый), Егово («ег» - сор) и др., а также фамилии, переводимые с коми языка, например Лудков («луд» — луг, пастбище), Лысцов («лыс» - хвоя), Туесов («туис» - бурак), и ряд других, менее четких: Шошкик (есть с. Шошка в Коми АССР), Пыстогов, Кустышев и т. п. Обнаруживается много параллельных гидронимов, таких, как Вотча, Вад, Вис(ка), Вашка, Лемью(я), Еренга (Яренга), Шойна и др.

Территориально-племенные объединения древних пермян и их хозяйственно-культурные контакты. На вышеочерченной, весьма обширной территории расселения, расположенной по бассейнам разных рек, древние пермяне не могли быть единым племенем или даже союзом племен, тем более что в этот период у них уже начинается распад родового строя. Это подтверждается археологическими материалами, в частности раскопками вымских могильников. Термин «территориально-племенные объединения» применительно к общественному устройству древних пермян в X—XIV вв. как переходному от племен к территориальным общинам впервые выдвинул Л. П. Латук. Аргументация представляется достаточно убедительной, поэтому считаем возможным использовать эту формулировку.
   Как отмечалось выше, регион расселения пермян в археологическом отношении исследован очень неравномерно. На сегодня лучше других обследована территория вымской культуры. Изучение обнаруженных памятников показало, что эта культура во всем районе ее распространения не едина, а имеет определенные отличия, локальные варианты, что позволяет говорить о существовании нескольких отдельных племен или племенных объединений Перми Вычегодской. По мнению Э.А.Савельевой, достаточно четко выделяются вымский, нижневычегодский и лузский варианты; предположительно можно говорить также о вилегодском, пинежском и.удорском. О двух последних археологических сведений пока мало, однако показания русских летописей подтверждают наличие пермских поселенцев в данных районах. В списке двинских волостей 1471 г. упоминается на Пинеге волость «Пермьские». Она же переписана писцами и в 1623 г., и в 1646 г. Правда, нет точных сведений о давности поселения пермян на Пинеге. Если судить по данным Вычегодско-Вымской летописи, то это событие имело место в XIV в. Летопись связывает заселение Вашки и Пинеги с крещением коми («не похотел кто к святой вере быти, отыде теи на Удору и на Пинегу с жоны и детьми свои»), т. е. появление пермян на Пинеге она относит к последнему периоду существования Перми Вычегодской. По нашему мнению, этот процесс начался еще в XIII в.
   Имелось ли какое-либо население на Пинеге до появления здесь пермян? Безусловно да, но сведений о нем почти нет, поскольку в археологическом отношении берега этой реки специалисты почти не обследовали. Но средневековые памятники здесь, несомненно, будут обнаружены. На соседней реке - Мезени, в ее верхнем течении, в последние годы археологами открыты семь памятников ванвиздинского типа. Должны они быть и на Пинеге. Первые краткие упоминания о каком-то нерусском, «языческом» населении бассейна Пинеги появляются в русских летописях в XIII в. Документы эти отмечают на Пинеге «суру поганую», т. е. нерусское, нехристианизироваиное население. Примерное место обитания его указывается в самом названии: бассейн р. Суры, крупного притока Пинеги. В окрестностях с. Сура привлекает внимание д. Городецк на р. Мысовой. Оба эти последних названия появились на карте уже в советское время. В дореволюционное время и деревня и речка назывались одинаково - Поганца. Деревня получила свое новое название (да и речка, вероятно, тоже) от находящегося невдалеке от нее древнего средневекового городища. Оно расположено па высоком мысу одной из излучин речки, имеет очень типичную форму: крутые склоны, округлая верхняя площадка, связанная с материком узким перешейком, прорезанным рвом. Сейчас этот ров имеет вид канавы глубиной около полуметра и шириной более метра. Местные жители находили на городище железные наконечники стрел и копий и некоторые другие предметы, которые, как «опасные» для христианина, были брошены в воду.
По местным преданиям, на городище жила чудь. Что это было за население, сказать трудно, однако можно не сомневаться, что «сура», как и «тоимичи поганые», также упоминающиеся в летописи, была финноязычной. Скорее всего, как сказано выше, эти племена представляли собой группу западнофинского происхождения. Очевидно, отсюда и попали в удорский диалект так называемые вепсские заимствования. В настоящее время выделено 40 слов. Они касаются различных сторон хозяйственной деятельности человека, например земледелия (агас -  борона, чап -  молотило), скотоводства (сабри - стог сена), домашних ремесел (пирд - бердо, козяль - прялка), жилища (пертас - внутренняя часть избы) и т.д.
Западнофинские народы (вепсы, «чудь заволочьская») передали западным, главным образом вашским, коми северный, ярко выраженный европеоидный так называемый беломорский антропологический тип.
   Как уже упоминалось, можно считать, что пермяне на Пинеге жили вплоть до середины XVII в. Затем, в связи с усиливающимся русским переселением, одна часть их, называемая в преданиях чудью, перемешалась с русскими, а другая вместе с остатками «суры поганой» ушла, как об этом рассказывают народные легенды, на Вашку. И до настоящего времени среди населения Верхней Пинеги прослеживаются былые следы обитания пермского населения. Распространены фамилии, имеющие, скорее всего, коми происхождение: Ошуков («ош»—медведь), Кычев («кöч» - заяц) и т.д., широко бытуют коми топонимы: Сюра (рогатая), Кырвас (речка с обрывистыми берегами), Сейвас (глинистая речка), Шуйга (левая) и т. д., встречаются заимствования в языке и культуре. Однако каких-либо - даже незначительных - групп коми (пермского) на Пинеге к настоящему времени не имеется.
   Другим осколком западных племен вычегодских пермян следует считать Вилегодскую пермцу. Л. П. Лашук полагает, что верховья Виледи пермянами были заселены очень поздно, за счет оттеснения их туда русскими с низовьев Вычегды. Одновременно он считает допустимым заселение верховьев Виледи выходцами с Лузы и Сысолы и приводит в качестве примера ряд параллельных топонимов: Кибрина гора на Виледи - с.Кибра на Сысоле, погост Пыела на Виледи - с.Пыелдин, оз. Пыел-ты на Сысоле.
   Высказывание Л.П.Лашука заслуживает внимания, однако полагаем, что он дает фактам неверное истолкование. Заселение Виледи не следует связывать с оттеснением коми русскими. Освоение этих притоков, как показывают археологические материалы, произошло в период расселения ванвиздинцев, а затем пермян вычегодских по бассейну Вычегды. Связь вычегодцев с жителями Сысолы и Лузы, безусловно, существовала, и последние, несомненно, принимали участие в освоении этой территории. Возможно, что в какой-то определенный период население Лузы и Виледи представляло собой относительное единство. Одна краткая фраза из грамоты 1485 г. подчеркивает близость Лузской и Вилегодской Пермц между собой и независимость их от сысолян и ужговцев. Правда, там говорится об административных отношениях («А что пермяки Луские Пермцы и Вилегоцкие до них сысоленом и ужговцом дела нет, по тому тое пермяки присуду устюжским»).
   В дальнейшем разрыв между этими обеими пермцами (Лузской и Вилегодской) усилился и, наоборот, произошло укрепление связей последней с Нижней Вычегдой. Вилегодская пермца обособилась. Это обособление особенно усилилось в результате заселения русскими крестьянами низовьев Вычегды. Географическое расположение (впадение Виледи вблизи Сольвычегодска) ввело этот район в орбиту Сольвычегодского влияния и соответственно в дальнейшем - в состав Сольвычегодского у.
   Широкие связи с русскими низовьев Виледи и Вычегды, несомненно, способствовали относительно быстрой утрате вилегодскими пермянами своей национальной специфики и восприятию ими русской народной культуры. Время и этапы этого процесса из-за отсутствия планомерных археологических исследований проследить пока невозможно. Однако в XVII в. как на Пинеге, так и на Виледи еще обитали группы пермского населения.
   Своеобразной локальной группой древних пермян также была удорская. В археологическом отношении она пока мало изучена. Выше уже говорилось о ее связях с Пинегой (по данным Вычегодско-Вымской летописи). Кроме уже приведенной цитаты, имеется также указание о совместном набеге язычников-пермян с Пинеги и Вашки на Яренск («Лета 6397 пришедшу с Удоры и с Пинеги пермяне идопоклонницы на Еренский городок, монастырское Пречистые Богородицы пожгли, пограбили, людей монастырских посекли»). Это говорит об определенной близости этих двух групп пермян и позволяет считать, что в результате упомянутого ухода пинежской чуди ,и «суры поганой» на Удору к родственному племени и от их смешения и сложилась своеобразная группа удорских коми, отличающаяся но диалекту, антропологическому облику и некоторым чертам культуры.
   Первоначальное продвижение древних коми на Удору (Вашку) и, видимо, на Пинегу, шло с р.Яренги, где раньше обосновалась княжеская администрация и раньше началась христианизация. Оттуда отказавшиеся принять чужую веру по волокам и системе близких речек ушли на новые места. Конечно, это бегство не спасло их от христианизации, которую успешно провели на Удоре преемники Стефана Пермского: «Лета 6952 (1444 г. - Л.Ж.)... владыко Питирим привел к святей вере пермяков удоренов на Вашке реке, игумнов и попов им дал, святей храмы тамо создвиг».

В южной части региона обитания древних пермян рассмотрим бассейн р. Сысолы. На ее берегах жили древнепермские племена, несколько отличающиеся от вышеописанных. К сожалению, в археологическом отношении бассейн Сысолы еще слабо изучен. Известно о существовании там нескольких средневековых городищ, обнаруженных в верхнем и среднем течении реки. Серьезному изучению они пока еще не подвергались. Однако само расположение их двумя группами, а также известные нам исторические документы позволяют говорить о наличии на Сысоле как минимум двух территориально-племенных образований, носивших, вероятно, одинаковое название - зыряне (сырьяне - по Епифанию Премудрому и сиряне - по грамоте 1485 г.). Одно из них. располагалось в среднем течении Сысолы - в XV в. это Сысольская вол. (вероятный центр, современное с. Вотча), второе - в верховьях Сысолы и Камы, так называемая в документах XV-XVI вв. Ужгинская в. Границы ее в 1485 г. определялись следующим образом: «Река Сысола от рубежа земли Сысольские с падуны - речка Тыбья, да речка Чююм, да речка Вонтым, да речка Комула, да речка Ледзига, да речка Нылбыла, да речка Каряга, да речка Лопыла, да речка Кажюм, да верховины Камы реки с падуны - речка Нырмыла, да речка Волосенса, да речка Рытала, да речка Кужюлы, да речка Чюсулы, да речка Зюзюла. А межы Сысольские и Ужговские волостные с Великие Перми Чердыню речка Порыша, да Рубика. А што угоден на реке Кобры и на Летской и на реке Маломы до реки Карсноя и до Чемиолины, то наше жалованье людям Лузские Пермцы на бедность, и сысоленом и ужговцом в тое реки не входити ни за что».
   Приведенный документ свидетельствует, что в XV в. Ужгинская вол. включала не только верховья р. Сысолы, но и верховья р. Камы, в частности территорию, которую занимали (частично занимают и поныне) зюздинские пермяки. Эти земли находились в составе Ужгинской вол. вплоть до 1568 г., когда они решением царя Федора Ивановича были переданы в подчинение Перми Великой: «Лета 7094 повеле князь Великий повосты вымские Кай-город и Зюзено отписати к Перми Великие, а сысолянам и ужговцам в тое повосты не входити и не ведати ничем».
   Грамота 1485 г. имеет чрезвычайно важное значение. Она доказывает древнюю и устойчивую связь Верхней Сысолы с Верхокамьем. У нас пока нет документов о времени заселения верховьев Сысолы и появления в этом районе первых поселений коми, но, опираясь на эту грамоту, мы вправе предположить весьма раннее заселение этой территории и считать прохождение именно здесь одного из древних путей переселения предков коми из Камского бассейна в Вычегодский. Известно, что этот путь широко использовался и в позднейшее время. Здесь проходила государственная дорога в Сибирь. В частности, этим путем ехал в 1692 г. из Москвы в Китай посланник великих государей Ивана и Петра Алексеевичей Эбергард Исбранд Идес. Им же пользовались коми при обратном переселении в Камское Приуралье, на Урал и в Зауралье.
   Включение верховьев Сысолы и Камы в одну волость позволяет говорить о единстве обитавшего там населения и об определенном отличии его от обитателей Средней и Нижней Сысолы. Сохранение до настоящего времени особого верхнесысольского диалекта коми языка служит доказательством этого.
   Весьма примечательны окончания названий речек в грамоте XV в. Большинство из них оканчивается на -ла, так же как и Сысола. Возникает закономерное.предположение, что в это время такое окончание названий было типичным для языка местного населения, как верхнекамского, так и сысольекого (и, возможно, прилузского).
   В то же время остается в силе и тезис о близком родстве между собой населения двух упомянутых сысольских волостей. Очень отчетливо это прослеживается и в грамоте 1485 г. Однако ряд исследователей склоняется к мнению, что ужгинцы были более близки к камскому (в будущем коми-пермяцкому) населению. Важным фактом в данном вопросе является самоназвание зюздинцев (этноним - «пермяки»). Они не смешивают себя с соседними коми-пермяками, считая их другим народом. Отличают они себя и от коми-зырян. Однако слово «пермяки» наводит на мысль о связях с Прилузьем, жители которого также признавали себя пермяками даже еще в XIX в. и отмежевывались от сысольско-вычегодских коми, которых считали зырянами. Выезжая на Сысолу, они говорили, что едут в «зыряны».
Исторически известно, что и коми-пермяки и коми-зыряне сами себя всегда считали просто коми, только зюздинцы, прилузцы и некоторые другие, более мелкие группы, как, например, слудские коми, признавали себя пермяками. Отсюда можно сделать вывод о возможном родстве этих групп коми. Этот вывод подкрепляется вышеизложенными сведениями о расселении древних пермян в бассейне р. Вятки.
   А. Ф. Теплоухов полагал, что это родство объясняется простым переселением части прилузских и сысольско-вычегодских коми в Верхокамье. Он является сторонником теории заселения всего Верхнего Прикамья с Вычегды. По его мнению, «в северо-западной части Пермской губернии пермяцкое население образовалось главным образом из зырян - пришельцев из Вологодской и Вятской губерний», смешавшихся с уграми и русскими. Эта точка зрения, безусловно, ошибочна, но в ней имеется рациональное зерно - это мысль о значительном переселении вычегодских коми на Каму и соответственно о длительных регулярных разносторонних контактах коми и коми-пермяков. Действительно, в XVI-XVIII вв. происходило бегство прилузцев и сысольцев в Прикамье. Этот прилив населения с Сысолы и Прилузья способствовал дальнейшему сближению родственных групп народов коми.
   Коми-пермяки возникли и сложились на иной базе, чем утверждает А.Ф.Теплоухов. Это уже давно убедительно доказано работами таких археологов, как О.Н.Бадер, П.Н.Третьяков, В.А.Оборин, А.П.Смирнов, М.В.Талицкий и др. Переселение зырян влияния тут не оказало, но оно имело значение в процессе формирования зюздинцев. Иначе трудно объяснить имеющееся сходство и причины существования единства территории в средневековье, когда местное (поволостное) разделение было сильно развито. Здесь, безусловно, сыграло роль единство происхождения зюздинцев и ужгинцев, их этническая близость.
   Имеющиеся факты заставляют осторожнее относиться к при-соединению зюздинцев к коми-пермякам. Очень возможно, что они являются частью той южной группы коми-пермского населения, в которую входили, кроме зюздинских, лузские, слудские, вилегодские и какие-либо иные группы пермяков.
   Ряд исследователей выдвигают идею о том, что территорию Верхокамья, Прилузья, Верхней Сысолы и Летки заселяло особое, отдельное племя пермяков. И. Лепехин границу между зырянами и пермяками проводил по Подкибарской вол. Шегрен считал даже, что она проходит возле с. Межадор. Для Прилузья точку зрения И.Лепехина можно считать соответствующей действительности, но что касается с. Межадор, то оно было границей между отдельными сыеольскими волостями и не имело отношения к рубежам между пермяками и зырянами.
   В связи с изложенным нельзя не вспомнить и выводы Н.Н.Чебоксарова о распространении антропологических типов среди коми. Бассейн Сысолы и Лузы, по его данным, входит в ареал вятско-камского сублапопоидного типа, распространенного также среди коми-пермяков и удмуртов. П.Н.Чебоксаров считает его наиболее характерным для пермской группы финно-угорских народов. Антропологический облик обитателей бассейна Выми и Нижней Вычегды он определяет как восточнобалтийский. Эта антропологическая разнотипность подтверждает различие между сысольско-лузским населением и жителями вымско-нижневычегодского района, сближает сысолян и прилузцев с коми-пермяками и таким образом подтверждает гипотезу о существовании на вышеочерченной территории особого племени (или союза племен) - пермяков.

Подчинение впервые занимаемой территории производилось одинаковыми методами. Как Новгород, так и Ростов на вновь завоевываемых землях основывали «погосты-становища» и укрепленные городки. Как уже отмечалось, Новгород, видимо, запоздал с закреплением пермских земель. Вклинившиеся и перерезавшие новгородский торговый путь через Белоозеро ростовские князья, стремясь крепче обосноваться на новых землях, всячески препятствовали новгородцам. Так, в 1219 г. новгородские даньщики от¬правились на Северную Двину в Тоймокары привычным путем через Белоозеро, «и не пусти их Юрьи, ни Ярослав сквозе свою землю». Одновременно ростово-суздальские князья активно строили новые города и погосты. В их числе в 1178 г. была основана  в  устье Юга  крепость Гледень, а через 34 года рядом с ней - г. Устюг (1212 г.). Однако историки временем основания Устюга считают 1178 г., так как Гледеньи поныне является составной частью г. Великий Устюг. Таким образом, на территории, заселенной предками коми, появился первый укрепленный город. С основанием Устюга определенная часть земель тогдашнего Коми края вошла в состав Ростово-Суздальского княжества. Это и позволяет В. А. Оборину утверждать, что «Пермь Вычегодская попала в зависимость от ростовских князей уже с конца XII в.».
   Новгородцы также стремились закрепиться в пермских землях. Есть сведения о том, что они пытались построить в низовьях Вычегды, в районе нынешнего Сольвычегодска, городок Чернигов. Однако документальных подтверждений этого события нам пока не удалось обнаружить. И.В.Власова ссылается на «Ежегодник Вологодской губернии на 1912 г.», но в имеющейся там статье «Города Вологодской губернии с уездами» об основании Чернигова говорится без ссылки на документ. Признавая ос-нование Чернигова реальным фактом, И.В.Власова пишет, что ростовцам не удалось закрепиться на Верхней Двине и Вычегде и, следовательно, этот район остался под новгородским влиянием. Однако это предположение противоречит выше процитированной записи в «Вычегодско-Вымской летописи», в которой говорится, что в 1212 г. (или несколько позже этой даты) вновь основанный г. Устюг «от Костентина промыслил брат ево Юрии и своего властию отымал земли на Двине и на Вычегде и на Суконе и на Юге...». Судя по этой записи, в начале XIII в. ростовцы уже захватили земли между Великим Устюгом и Котласом и какую-то часть Нижней Вычегды. Кстати, на древнейших картах Московии граница Устюжской земли проходит севернее устья Вычегды и пересекает ее в среднем течении. Б.А.Рыбаков считает, что «границы земель Двинской, Устюжской и Вологодской определились уже при Иване III и были закреплены на старом чертеже 1477 г.». Думается, однако, что определились они значительно раньше, а при Иване III официально закрепились. Например, А. Н. Насонов считал, что часть Перми, находившаяся под влиянием Новгорода, включала только «течение Выми, верхнее течение Вычегды и, может быть, близлежащие места», хотя это положение также вызывает сомнение, ибо, как указывает А. В. Куза, ссылаясь на данные из той же книги А.Н.Насонова, «погосты здесь появились не ранее рубежа XIII-XIV вв.», а основание погостов-становищ, является важнейшим признаком присоединения данной территории.
   Таким образом, получается, что новгородцам не удалось основать на земле пермян своих городов и погостов, а следовательно, и включить ее в состав своего княжества. Отсюда можно сделать вывод, что Новгород выпадает из числа претендентов на присоединение Коми края, а поскольку Московское государство выдвинулось позднее (XIV в.), то единственным реальным претендентом остается Ростово-Суздальское княжество, которое, основав свои города и погосты, действительно закрепило часть пермских земель, расположенных по рекам Югу, Верхней Северной Двине и Нижней Вычегде, включая и некоторые их притоки, например Лузу и Виледь и, вероятно, Сухону. Думается, прав был П. Г. Доронин, писавший, что «в связи с основанием Гледени, или Устюга, в конце XII в. к нему были присоединены прилегающие земли по рекам Сухоне, Югу, Лузе, нижнему течению Вычегды и верхнему течению Двины, заселенные в основном пермскими племенами». И начальной датой или, вернее, началом процесса присоединения Коми края к Русскому государству следует считать 1178 г. - год основания Гледеня-Устюга. В данном конкретном случае не важно, были ли это вначале два города или один. Гледень, основанный Всеволодом Большое Гнездо в качестве передового укрепления Ростово-Суздальского княжества на спорных землях как крепость, стоял на удобном месте, которое, однако, было непри¬годным для развития города. Поэтому и появился г. Устюг всего в двух-трех километрах от него, а Гледень так и остался укреплением или, как уточнено в «Устюжском кратком летописце», «передовой крепостью Устюга». Данный летописец вообще не разделяет эти города и основание Устюга относит, видимо, к 1178 г., поскольку указывает, что с «1207 г. Устюг - удел князей ростовских».
   Присоединение остальных волостей, заселенных пермянами, к Русскому государству происходит в период дальнейшего роста Московского государства, и этапы этого процесса просматриваются довольно отчетливо. В 1332—1333 гг. Иван Данилович Калита взял в свои руки сбор дани для Золотой Орды «с пермские люди», затем в 1364 г. Дмитрий Иванович Донской отнял у ростовских князей и присоединил к Москве «пермские месты устюгские». В 1367 г. Дмитрий Донской отобрал у Новгорода Пинегу, Мезень и Печору (видимо, нижнее течение). В последующие годы, вероятно, он же присоединил пермские земли по Выми, Сысоле и прилегающей части Вычегды. Признали же новгородцы этот захват только через несколько лет, при Василии I, хотя уже Иван Калита, судя по двум его грамотам, на Пинегу и низовую Печору направлял своего сокольника Жилу «с товарищи» и некоего Михаила «с ватагой» для морского промысла. Однако формулировка текста такова, что можно полагать, что эти территории находятся под новгородским управлением. Может быть, он выступал в данном случае как великий князь, имеющий верховные права и над Новгородской землей?